На лице Нэйша расцветает предвкушение, и Гриз выдыхает вдогонку:
— Мне вообще нужно предупреждать, чтобы… без самоубийственных выходок? — и сходу ловит легкое поднятие бровей: «Ты что же мне не доверяешь?», и бормочет: — Ну, конечно, кому я говорю. Если найдешь остальных — держитесь вместе, если увидишь агентов Эвальда — пусть людей выводят. Попадется Чаша — вызывай подмогу. И о девочке, если что, не забудь. Все, пошли.
Перед тем, как выйти, она переливает половину «холодилки» в пустой пузырек от укрепляющего, отдает Нэйшу. Все, теперь только дверь прикрыть, дойти до ближайшей лестницы, на которой уже кто-то страстно милуется.
Началось.
Гриз нужно вверх, ее заместителю — вниз. Что там говорят вдогонку тем, кому предстоит отвлекать на себя внимание кучи выморков?
— По времени будем ориентироваться на полчаса. Потом — зачистка, иначе они кучу народу сожрут.
Боги, опять нехватка времени, вот почему все всегда на бегу? Гриз готовится взбежать по ступенькам.
— Аталия, — доносится в спину голос. — Без самоубийственных выходок, ладно?
Уел. Можно было бы конечно приподнять брови и посмотреть с мнимой обидой — ты что же, мне не доверяешь? Или буркнуть, что ее о таком предупреждать не нужно. Но Гриз так не умеет, потому машет рукой на ходу и бежит вверх, перепрыгивая через одну, а то и через две ступеньки.
Уж Рихард Нэйш точно знает, что с ней это предупреждение к месту всегда.
====== Ловушка для варга-3 ======
АСКАНИЯ ТЕРБЕННО
— …растопили мое сердце, сразили единым ударом. Разве я мог ожидать, что здесь… так сказать, в пристанище разврата… встречу цвет такой добродетели?
Добродетель в моем лице хлопает ресничками. И огненно краснеет — ну, наполовину от смеха, да. А наполовину — черт его знает, от чего меня так ведет. Этот парень вообще-то очень даже ничего, только его портят идиотские усики и убийственная самоуверенность — но для аристократа это-то нормально. Напоминает кой-кого из прошлого.
А, еще у него такая отличная манера ухлестывать. Этих типчиков, которые за мной так настойчиво увивались, он распугал колкими взглядами и ядовитыми репликами. Как миленькие отстали, а все потому, что Ирл — это он так назвался, этот чернявенький — что он пару десятков раз дрался тут на дуэлях и каждый раз победителем выходил. И вообще, его тут все знают, а госпожа Мантико так и вовсе отличает как завсегдатая.
Тут, конечно, бедной воспитаннице пансиона полагалось развесить уши — ну, я это и сделала от души. Еще проблеяла, что как-то уж очень много дуэлей, если каждый год по одной — так получается, что он слишком молодо выглядит.
— О, принимать всего один вызов за ночь — удел зануд, — заулыбался он и втиснул мне в руку бокал. — Мой рекорд — шесть поединков. Это было два года назад, когда госпожа Мантико решила устроить дуэльный турнир…
— Ах, как интересно! — сказала я, неумело хватила вина и почувствовала, что нашла родственную душу. Потому что шесть раз лупиться за ночь в поединке — это нужно, чтобы кое-где у тебя скрывалось раскаленное шило.
— И если хотите — я вам расскажу, все-все… — промурлыкал Ирл и решительно осчастливил меня сагой о своих подвигах. Я слушала и проникалась: все равно ничего интересного не предвидится. Гриз на обходе, папенька куда-то уволокся с толпой служанок, Нэйш удалился чуть ли не в обнимку с сестрой хозяйки, ага… Разве что Аманде танцы покоя не дают: она всех своих ухажеров так и водит, так и водит, а потом тащит танцевать, да так, что они уже как-то на нее опасливо посматривают. Того и гляди, либо между собой перегрызутся, либо просто повесятся, когда сообразят, что затащить Аманду под сень местных зарослей в кадках им не светит.
А в сторону Десми я стараюсь не поглядывать. Потому как, если честно, сама от него сбежала на эту часть зала, где как-то довольно много скользких типчиков, две пары уже лобызаются у колонн (о-о-о, видела бы это мамаша Десми, ее б удар хватил!), а повсюду шныряют и извиваются девахи и парни с цветочками в петлицах. Мой остолоп, было дело, удушил ревнивыми взглядами и шепоточками о том, что я себя веду слишком фривольно, а у нас же дочь, да и вообще. Что, мне нельзя немного поразвлечься? Ну, вот я и приняла приглашение на танец какого-то там магнатика, тот еще все пытался мне в танце стихи читать, так я чуть со смеху не треснула.
Десми какое-то время тоскливо таращился мне вслед, а потом на него сразу напрыгнули то ли три, то ли четыре девахи с такими развязными лицами, что мне показалось — он сейчас влезет на колонну, ну, или арестует их, или начнет вопить «Помогите!» Но Славный Законник Тербенно как-то все-таки удержался, ну и вот его там теперь вовсю берут в оборот, а я стараюсь в ту сторону не посматривать, потому что чертовски приятно чувствовать себя свободной. Ну, а уж в том, что Десми не даст свою честь в обиду — я и не сомневаюсь.
Вот насчет себя не ручаюсь, с этим дело обстоит как-то даже и хуже. Тут же всякие красавчики в изобилии, а еще вино и танцы, и я уж сто лет не обжималась ни с кем по углам: после рождения дочки у нас с Десми как-то не особо заладилось с этим делом, а тут еще вызовы-питомник-кормление…
— Еще вина, дорогая? — шепчет Ирли и бросает вполне себе плотоядные взгляды, и это меня очень даже устраивает. Потому что наконец я себя не чувствую клушей, и да, может, Десми там хоть малость заревнует. И киваю, и делаю глоток из бокала, и глупо хихикаю — «Ах, у меня голова кружится!»
Потому что правда малость кружится — когда тут поблизости уже три… нет, четыре, что ли, пары вполне себе в тени обчмокиваются самозабвенно, а рядом весь такой из себя симпатичный Ирли и вон еще парочка — юнец и угрюмый воин, вьются с голодом в глазах.
Очень их понимаю.
— Тут слишком шумно… — шепчет Ирл, осторожно поглаживает мне руку и, осмелев, берет под локоток. — Слишком душно. Идем, я знаю поместье, нам будет удобнее не здесь…
Киваю: идем, почему нет. Кажется, за нами еще кто-то выскальзывает из зала, только мне-то какое до этого дело? Иду — вернее, позволяю себя вести — с веселым предвкушением: а ну как что-то случится? Голова кружится все сильнее, и, наверное, я многовато позволяю Ирли — вон, уже за талию обнял, тьфу ты, да я же вроде как скромняжка из пансиона.
Это все его неотразимые усики — или, может, в вино что-то подмешали. Только я себя чувствую так, будто еще немного — и кой-кому придется спасать от меня свою добродетель, только вот как далеко я дам ему убежать — это еще вопрос.
Немного петляем по коридорам, Ирл нашептывает всякое-разное, я кокетничаю, отшучиваюсь и иногда снимаю с себя его руки. Тыкаемся в парочку комнат — закрыто, и оттуда несутся недвусмысленные звуки — аж завидно, когда кому-то так хорошо. В коридорах, правда, тоже полно парочек, иногда даже не очень разнополых, а еще шныряют одинокие личности обоих полов, с очень голодными глазами — этим, видать, с парой не повезло, вот они и прогуливаются себе мягкой походкой, прислушиваются к чужому удовольствию.