Уже на пороге я обернулась к Дакосте.
— Доктор, напоминаю, что обед в час дня, будет весело. И ещё, когда я смогу поговорить с Этьеном?
— Не скоро, — улыбнулся Дакоста. — Если впредь хотите с кем-то поговорить, то предварительно предупредите об этом Белого Волка, чтоб он ломал ему не челюсть, а что-нибудь другое.
— Чёрт… — пробормотала я и вышла из кабинета.
Вербицкий шёл за мной, оглядываясь назад.
— Что вы с ним сделали, командир? Он ведёт себя как человек…
— В каком смысле?
— Да он нас раньше за людей не считал. А теперь так заботлив, и даже вроде какой-то юмор появился. В чём секрет?
Я остановилась возле лифта и обернулась к нему.
— Секрет прост, — с доброжелательным видом проговорила я. — Что не любите вы, то не любит вас, Полюбите это и позвольте ему просто быть, тем самым вы уберёте препятствие со своего пути. Важно начать осознавать свои недостатки, потому что, увидев их и ощутив необходимость преодолеть их, вы рано или поздно поднимитесь над ними и войдёте в атмосферу бескорыстной любви.
— Я подумаю над этим, — пообещал он.
— Подумайте, — кивнула я и прыгнула в шахту лифта.
Выйдя из потока на жилом уровне, я поднесла браслет к губам.
— Рауль, подойди к моей каюте и захвати пару пушек.
— И я постараюсь больше не задавать вам глупых вопросов, — добавил Вербицкий, встав рядом.
— Можете задавать, — пожала плечами я. — Просто будьте готовы к соответствующим ответам.
— На этом звездолёте не только я умею заговаривать зубы, — констатировал он.
— Это точно, — я направилась к двери своей каюты и остановилась в ожидании.
Из кухни доносились странные звуки: шипение, мурлыканье, бульканье воды и голос Бетти, которая напевала что-то про малютку Дженни. Потом появился Хок, вымытый, чисто выбритый, в новенькой форме с сияющими нашивками. Полюбовавшись на его свеженькую физиономию, я кивнула на дверь:
— Открывай.
Он подал мне парализатор и склонился к замку.
— Вуаля, — по своей привычке произнёс он, замок щёлкнул, и дверь приоткрылась.
Он распахнул её и вошёл. Я последовала за ним. В каюте был относительный порядок, если не считать чужого тряпья на моих диванах и грязной посуды на барной стойке. Жаклин Дюбо выскочила из спальни и замерла на пороге, сжимая в руке на уровне виска маленький цилиндр с кнопкой. Кнопка была вжата в корпус. В другой руке у неё был небольшой бластер. Она зло и радостно улыбалась, наведя бластер на меня.
— Не стреляй, — произнесла я, повернувшись к Хоку. — У неё в руке гравитационная горная мина. Она тут всё разнесёт, если эта дура отпустит кнопку.
— Сам вижу… — озабоченно кивнул он.
Она закивала. Но тут из-за моей спины вышел Вербицкий и встал между нами.
— Жаклин, отключи мину, — негромко приказал он.
Она рассмеялась.
— Я тебя не слышу! Я заткнула уши! Впрочем, я знаю, о чём ты говоришь, просто не слышу твоего голоса.
— Выйдите, пожалуйста, — повернулся ко мне Вербицкий. — На две минуты, не больше.
Хок мягко, но настойчиво взял меня за локоть и вытащил в коридор. Дверь захлопнулась, и он прислонился к ней спиной. На его губах появилась странная усмешка.
— Это что, мужская солидарность? — мрачно уточнила я.
Он улыбнулся шире.
— Надеюсь, нам не придётся соскребать её мозги с потолка.
— Ты умеешь успокоить женщину, — проворчала я, настороженно прислушиваясь, но слышала только плеск, мурлыканье и что-то про Тома, который строил дом.
Дверь открылась действительно минуты через две. Вербицкий стоял у косяка, подпирая его плечом и равнодушно глядя на Жаклин, которая сидела на полу, поджав ноги и прижавшись грудью к коленям. Она сжимала голову руками и тихо подвывала. Мина аккуратно лежала на столе, а рядом поблескивал извлечённый из неё детонатор. Ясно, что Вербицкий этого сделать не мог. Это сделала она, до того, как упала, схватившись руками за голову.
— Что с ней? — спросила я.
— Не знаю, — бесцветным тоном произнёс он. — Мне с детства запрещали делать это…
— Что?
— Доказывать другим детям, что мой голос можно услышать и с заткнутыми ушами. Я могу идти, командир?
— Идите, — пробормотала я.
Хок подошёл к Жаклин, осторожно поднял её и взял на руки. Её запрокинутое лицо было бледным, а из открытых, но каких-то незрячих глаз лились слёзы. Хок задумчиво взглянул на меня:
— Скажи честно, ты не боишься этих ребят?
— Иногда, — призналась я, — особенно в такие минуты… Но мой страх это не повод выбрасывать их на пирс.