Я поднялась и вышла из ресторана. Пройдя на мостик, я села за свой пульт и ещё раз проверила биологическую активность на звездолёте. Нет, чужих на борту не было, только свои. И все находились именно там, где должны находиться. С минуту поразмышляв, я сняла с пульта микрофон и включила общую связь по звездолёту.
— Внимание экипажу, — произнесла я, — прошу всех проявить бдительность и внимательно смотреть по сторонам. Обо всём, что покажется вам странным, немедленно сообщайте мне или старпому. Это может оказаться важным. Благодарю вас за помощь.
Не успела я положить микрофон, как из динамика прозвучал расстроенный голос Бомбадила:
— Может, это и ерунда, кэп, но кто-то сломал мою лиану.
Лиана действительно была сломана, при этом как-то странно. Я долго разглядывала измочаленные концы, торчащие из пучка. Кто-то открутил, оторвал и даже кое-где подрезал чем-то вроде шила несколько тонких гибких лиан. Причём не просто оторвал, но ещё и унёс. Пропали пять длинных мягких лиан длиной около полутора метров каждая, а более тонкие зелёные и более толстые, почти одеревеневшие, остались на месте. Те, что были унесены, отличались прочностью, гибкостью и лёгкостью.
— Кому нужно было ломать растение? — чуть не плакал Бомбадил. — Да ещё так варварски! Нет бы аккуратно отрезали ножом или секатором, так нет, все концы размахрили!
У меня не было ответов на его вопросы, потому я, выразив своё сочувствие, ушла из реакторного отсека. Но это было только начало. Вскоре в трюме начались странные сбои автоматики. То и дело гас свет, отказывали датчики температуры и детекторы движения. Хок отрядил стажёров и механиков на обследование трюма, и очень скоро были обнаружены следы весьма странной деятельности. Кто-то снимал нижние панели обшивки и выдергивал из коммуникаций целые пучки проводов.
— Это ещё счастье, что теперь основные коммуникации делают беспроводные, — проговорил Хок, показывая мне оборванные концы тонких проводников. — Тут уж просто не стали изощряться и сделали по старинке.
— Какая-нибудь система в действиях наблюдается?
— А как же! Сперва этот тип аккуратно отключает приборы слежения, перекусывая нижний кабель, потом снимает панель, цепляет провода и тянет. Провода забирает с собой.
— Зачем?
— Может для рукоделия? — раздражённо предположил он. — Я-то откуда знаю?
— Ладно, а в последовательности и местах повреждений какая-нибудь логика наблюдается?
— Пока не вижу. Разве что, он делает это всё каждый раз на новом участке, достаточно далеко от предыдущего места.
— Ну, это чтоб не засекли.
— Скорее всего.
Оставив его команду в трюме, я поднялась наверх. Проходя по техническому этажу, я заметила отстающую нижнюю панель. Нагнувшись, я убедилась, что она снята. За панелью был щиток, на котором располагались искристые чипы беспроводных каналов, соседствующие с хрупкими прозрачными пробками предохранителей дублирующей вентиляционной системы. Всё было совершенно целым и нетронутым. Закрыв панель, я отправилась дальше, уже целенаправленно оглядывая нижние панели, и вскоре нашла ещё одну, приставленную, но не закрытую. За ней тоже был щиток, но не было проводов. Его никто не тронул. Так я обошла все уровни и нашла ещё несколько снятых панелей, за которыми находились приборные щитки внутренних коммуникаций звездолёта. Все они были в полном порядке.
Я выпрямилась и осмотрелась по сторонам. Я стояла в том странном коридоре с факелами на четвёртом уровне. Здесь было тихо и мрачно. Неприятный холодок пробежал у меня по спине, потому что я вдруг явно ощутила чьё-то незримое присутствие. Взглянув на браслет, я проверила показатели системы контроля. Несколько человек находились в медотсеке и в помещениях стрелков, и больше на всём уровне — никого. Но жутковатое ощущение, что рядом кто-то есть, не отпускало.
Немного подумав, я подошла к ближайшей двери и открыла её. Встав на пороге большого тёмного помещения, я нащупала сбоку на стене выключатель и включила свет. Это была техническая лаборатория. Обычная лаборатория с длинными столами, над которыми нависали аналитические терминалы с объективами, лампами и манипуляторами. Здесь стояли компьютеры, различные микроскопы, автоклавы, камеры для видоизменения структуры вещества, шкафы, несколько картотек, короче, всё, что должно быть в хорошо оборудованной лаборатории. Пройдя вдоль столов, я увидела, что на одном из них разложены обожжённые покорёженные обломки. Это были останки того самого взорвавшегося возле нашего борта патрульного катера. Рассматривая их, я увидела на одном из них нечто странное. Это был почти неповреждённый кусок внутренней бледно-розовой обшивки, на котором чёрным маркером были написаны три знака.