Я вошла в поток следом и тоже поднялась на упругих струях. Я заметила, что шахта довольно длинная. По моим расчетам я давно должна была проскочить выход на вторую палубу, но вокруг всё тянулись белые стены шахты с плоскими матовыми светильниками. Наконец появился выход, и Хок галантно подал мне руку.
— Сколько высота первого уровня? — спросила я.
— Что-то около восьми метров, — ответил он. Мы стояли в розовато-бежевом длинном коридоре. Рядом с нами тянулась полоса бегущей дорожки. — Нам туда, — Хок махнул рукой в дальний конец коридора. — Пройдёмся пешком, — он зашагал по коридору.
Я шла за ним, попутно читая надписи на мелькавших слева дверях. В большинстве это были цифры и латинские буквы.
— Корабль большой, — говорил Хок на ходу. — Внизу трюм, на верхнем уровне — ангары. Средние уровни пониже. На втором расположены командный отсек, навигаторская, радиорубка и технические отделы. Я сам ещё не во всём разобрался. Третий уровень — жилой. Там каюты, ресторан, спортзал, бассейн, сауна, солярий, библиотека, учебная аудитория, комната отдыха, зимний сад, ну и прочее в том же духе. На четвёртом — стрелки со своим оборудованием и арсеналом, медотсек, лабораторный комплекс. Судя по плану, шесть лабораторий. В хвостовой части — реакторный отсек и рядом в трюме резервуары с гелиотилом.
— Резервуары?
— Три автономные цистерны каждая по пятьдесят тонн.
— Зачем так много?
— Не знаю. Возможно, создан резервный запас. Может быть, есть какое-то оборудование, которое потребляет много топлива. Обещаю, что разберусь.
— Может, нам пригласить стармеха? Пусть по ходу объясняет.
— Он ничего не сможет объяснить, — покачал головой Хок.
Мы свернули налево, и пошли дальше по такому же коридору.
— Это ещё почему? — уточнила я.
— Увидишь…
— Может, обойдемся без сюрпризов?
— Не получится. Я бы сказал, но в данном случае легче показать, чем объяснить.
Мы снова свернули. Коридор стал шире, вокруг было гулко и пустынно. Я чувствовала себя неуютно. Только сейчас я начала верить Хоку. На таком огромном корабле тридцать человек, действительно, могут жить, неделями не натыкаясь друг на друга, особенно если им не хочется натыкаться. Эта пустота и тишина казались гнетущими. Я смотрела на расположенные справа и слева двери с непонятными номерами.
— Что здесь?
— Мы в носовой части звездолёта. Здесь в основном сосредоточено навигационное, локационное оборудование и система связи. Здесь же один из блоков защиты, энергетический центр фронтального энергетического щита и система основных излучателей. Отсеки впереди. Вот подходим к радиорубке, справа рядом — астронавигаторская. С другой стороны — аппаратная и наши с тобой отсеки.
— Наши?
— Несмотря на то, что посудина забита всякой аппаратурой, дефицита места не наблюдается. По крайней мере, пока. Поэтому у командира, старпома и стармеха есть свои отсеки. Хочешь посмотреть?
— Потом. Сначала в командный отсек.
— Правильно, — согласился он, — наши апартаменты от нас никуда не денутся.
Пройдя мимо узкого коридорчика, в конце которого виднелась круглая площадка, куда выходили три двери, в том числе моего собственного отсека — роскоши, которой я никогда не могла позволить себе на «Эдельвейсе» из-за недостатка места, я, тем не менее, не ощутила особой радости. Мне всё равно было не по себе. Не так должен входить командир звездолёта на капитанский мостик, не нагрянуть внезапно, а войти спокойно, чтоб сразу увидеть свой экипаж, а экипаж имел возможность узнать и прочувствовать этот знаменательный момент.
Раздумывать было некогда. Я просто вошла в командный отсек и остановилась на пороге. Отсек был не такой большой, как можно было ожидать на таком огромном звездолёте, и всё же это был высокий зал, с передней стеной, облицованной качественными имитационными экранами, которые создавали ощущение, что стоишь перед идеально прозрачным выпуклым окном высотой двенадцать метров. По низу экранов была расположена сплошная полоса мерцающих индикаторами и мониторами резервных пультов. Вдоль них по окружности шла широкая полоса дорожки. Центр отсека был приподнят над ней, и впереди на этом возвышении располагался небольшой подковообразный пульт и удобное кресло с дополнительными клавиатурами на подлокотниках. Над пультом поблескивал рамой штурвал. Кажется, впервые за всё время присутствия на баркентине я улыбнулась, словно встретила старого друга. Всё-таки я, прежде всего, пилот, и пилот старой школы, из тех, что предпочитают штурвалы всем этим новомодным штукам, как и старина Лейд, кстати, под которого, наверно, делали это место. Впрочем, справа чуть позади был ещё один такой же пульт, видимо, для вахтенного пилота. Слева стоял ещё один, но без штурвала. И ещё два пульта располагались справа и слева позади этих двух.