— Что с рукой? — спросила я, чувствуя, что мне не понравится ответ.
— Раздроблены обе кости, — искусственно спокойным тоном произнёс Дакоста. — Я сделал всё, что мог.
Я осторожно пошевелила пальцами руки. Они были холодными и слушались с трудом.
— Это правая рука, — как бы, между прочим, заметила я. — В ней я обычно держу меч.
— Я понимаю, — он виновато смотрел на меня. — Но единственное, что я смог сделать, это зафиксировать осколки в пористом макете кости. Он достаточно прочен для простейших действий, и со временем ячейки в его структуре заполнятся кальцием, а потом и сам каркас постепенно заменится здоровой костной тканью. Я подберу соответствующие препараты, и дней через десять рука будет в порядке.
— У меня, скорее всего, нет десяти дней, доктор.
— Минимум неделя, — вздохнул он.
— У меня нет и недели, — упавшим голосом сообщила я.
— Тогда будем молиться о возвращении МакЛарена. Может, он сможет больше, — почти прошептал Дакоста и отошёл к дверям. — Там уже несколько часов дежурят ваши друзья. Желаете их видеть?
— Конечно, — я осторожно провела пальцами здоровой руки по розовой пленке. Она только казалась мягкой, а на самом деле создавала жёсткую оболочку, фиксирующую руку.
Дакоста открыл дверь и в операционную вошли Хок, Мангуст и Белый Волк.
— Как рука? — с ходу спросил старпом. — Выглядит неплохо.
— Выглядит, — кивнула я, глядя, как следом за офицерами в комнату вошёл кот и, присев в сторонке, сочувственно взглянул на меня.
— Вы проигнорировали наше предупреждение, — с сожалением проговорил Белый Волк. — Не надо было идти туда самой.
— Верно, — согласилась я. — Но сделанного не воротишь. Спасибо коту, он не дал ей выстрелить второй раз.
— Он герой, мой золотой мальчик, — Хок ласково улыбнулся своему любимцу. — Он отважно бросился на врага.
— И так подрал несчастную Иону Белогурову, что мне пришлось наложить ей двадцать три шва, прежде чем ввести её в искусственную кому и уложить рядом с Дюбо, — пробормотал Дакоста.
— Каждый сражается, как может, — пожал плечами Хок. — Девчонка ведь тоже пыталась сопротивляться этому и даже предупредила нас об опасности.
— Ты думаешь, что кричала Иона? — нахмурилась я, вспомнив странный вопль, прозвучавший в зале пентаграммы. — Но кого она назвала папой?
Хок удивлённо посмотрел на меня, и в его взгляде мелькнуло беспокойство.
— Откуда я знаю? Может, у неё в бессознательном состоянии возникли какие-то ассоциации с отцом… В любом случае, там никого кроме неё не было.
— Никого? — уточнила я и невольно бросила взгляд на кота.
— Да нет, — рассмеялся Хок. — Это ж всего лишь кот…
Он замер, поражённо глядя на маленького зверька, который сидел, виновато опустив голову, и его поникшие ушки свидетельствовали об охватившей его глубокой печали.
— Папа? — вдруг расхохотался Мангуст. — То ты носишься с этой зверушкой, как с родной.
— Постой, я ведь уже слышал этот голос, — проговорил Хок, неотрывно глядя на кота. — Там в катакомбах… «Хорьки позорные…» Так это был ты?
Он присел рядом с котом на корточки, пытаясь заглянуть ему в глаза. И кот совсем по-человечески, как признающийся в совершённой шалости ребёнок, закивал.
— И ты умеешь говорить? — прошептал Хок.
— Я боюсь, что он слишком хорошо умеет говорить, — вставил Мангуст.
Кот прижал уши к голове и поднял голову. В его устремленных на Хока голубых глазах стояли слёзы. Он снова кивнул.
— Ты что-то знаешь? — уточнил тем временем Белый Волк, сурово взглянув на Мангуста.
— Скорее, слышал о пронырливых и невероятно болтливых котах, которые тащат всё, что плохо лежит, и мастерски заговаривают зубы.
Кот страдальчески покосился на Мангуста и тяжко вздохнул, всем своим видом демонстрируя собой образец невинной жертвы жестокой клеветы. Сердце разрывалось, когда я смотрела на это глубоко несчастное и такое очаровательное создание. Даже не хотелось вспоминать о каких-то там двадцати трёх швах.
То, что Хок не железный, и сердце у него не из камня, я знала давно, и потому не удивилась, когда он протянул руки, осторожно взял кота под грудку и за задние лапки и, встав, пристроил у себя на груди, осторожно и ласково поглаживая.
— Не плачь, котик. Тебя никто не обидит.
Мангуст с усмешкой закатил глаза. Белый Волк подошёл к Хоку, посмотрел на кота и неожиданно почесал его пальцем по макушке.