— В ваших каютах! — закивал Джонни. — Я прямо сейчас сам проверю.
И он выскочил из кабинета. Дакоста посмотрел на меня, и в его взгляде мне почудилось что-то змеиное. Я усмехнулась, покачала головой и прошла в распахнутую Джулианом потайную дверь.
Его кабинет тоже был светлым, только свет лился через прямоугольные окна, завешанные шторами из золотистой мерцающей органзы. У стены стоял белый кожаный диван, рядом — столик с двумя круглыми стеклянными столешницами. В дальнем конце — обычный стол из золотистого дерева, позади — белый поворотный стул, перед ним — белое уютное кресло. В углах и за спинкой стула — деревянные шкафы, высокие и узкие. В стороне — застеленная белым покрывалом широкая кушетка. Тоже светло и уютно.
— Неплохо, — кивнул Хок, осматриваясь.
Джулиан прикрыл за ним дверь, а потом подошёл и заключил меня в объятия. Я увидела его чудесные, искрящиеся светом глаза и рассмеялась. Потом мы поцеловались, а когда закончили с этим, Хок уже выставлял на столик белые чашки. Пахло кофе.
— Теперь я знаю, почему ты не выгнала Вербицкого, — заметил он.
— А что такого натворил наш красавец-радист? — поинтересовался Джулиан.
— Мы застукали его за тем же, чем вы только что занимались.
— Ну, за это нельзя выгонять, — махнул рукой Джулиан.
— Ладно, скажи лучше, как тебе здесь? — спросила я, садясь на диван.
— Я думал, будет хуже, — ответил он, подхватив кофейник и возвращаясь к столу. — Знаешь, этот ормийский катер привёл меня в трепет. А тут… дворец. Ты уже была в своей каюте?
— Ещё нет.
— А я в своей был.
Он разлил кофе и сел рядом. Я внимательно смотрела на него.
— Что, всё-таки, не так?
— Очень много странного, — произнёс он задумчиво. — Не знаю, является ли обычным делом такая роскошь на поисковых кораблях, но меня немного смутила странная атмосфера здесь. Эти люди, экипаж… Они не счастливы.
— Только ты мог сказать такое, — мрачно проворчал Хок. — Ты со своими госпитальерскими мозгами.
— Слушай, Рауль, ты летал на таких звездолётах, скажи, для чего создается всё это великолепие, если не для того, чтоб люди были счастливы, чтоб им нравилось работать и жить здесь?
— Ну, по правде говоря, на тех посудинах, на которых я летал, роскоши было меньше, а счастья больше.
Я кивнула. Я вдруг поняла, что Джулиан назвал ту самую причину, почему всё здесь мне так не нравилось. Слишком настороженные и испуганные здесь люди, хоть корабль и выше всех похвал. Джулиан, как всегда, видел самую суть.
— Что ещё? — спросила я.
— В компьютере полно закрытых файлов, которые я не могу вскрыть. Засекречены даже медицинские карты членов экипажа. Что там скрывать? Я же всё равно узнаю.
— Дакоста засекретил?
— Это — точно он.
— У парня необыкновенное самомнение, — заметил Хок. — И он вряд ли в курсе, что ты такой хороший диагност. Что ещё он скрывает?
— Всё. Скользкий тип. Постоянно скатывается на идеологические споры, хотя, возможно, нарочно, чтоб задурить мне голову. Эти споры существуют с момента создания нашего Ордена, но они никогда не имели особого значения. Он просто не хочет говорить о звездолёте и об экипаже.
— Это необычный экипаж, — заметила я. — Мы уже знаем, что у некоторых его членов есть весьма странные способности. Кто об этом может быть в курсе? Конечно, врач. Может, он пытается как-то воздействовать на них?
— Шантаж? — прямо спросил Джулиан.
Я пожала плечами.
— Вы не перегибаете? — спросил Хок.
— Нет. Эта роскошь не для всех, — возразил Джулиан. — Вы знаете, что здесь есть капитанский салон? Ничего особенного, на многих больших звездолётах есть салоны, где капитан принимает гостей и старших офицеров. Только здесь в этом салоне собираются избранные, для них отдельно готовят и отдельно подают, в то время как остальные едят в ресторане.
— Шутишь?
— Нет. Здесь есть господа и есть негры.
Хок мрачно смотрел на меня.
— Кто ж здесь в господах?
— Не знаю точно, но в том, что доктор Дакоста и второй помощник, можно не сомневаться.
— Джонни?
— Надо полагать, что либо он не так прост, как стремится показать, либо чем-то полезен этой компании.
— Да что здесь происходит! — воскликнула я. — Что за тайны Мадридского двора? Это Земной космофлот или Тауэр времён Генриха Восьмого?
— Разберемся! — успокоил меня Хок. — Что бы тут ни было, тут будет Земной космофлот! И точка! Джулиан, что скажешь о Дакосте?
Джулиан неожиданно улыбнулся, и его улыбка была такой же тонкой и холодной, как лезвие стилета на стене соседнего кабинета.