— Слишком красиво страдаешь. Завязывай.
Луч бросил это через плечо, поднявшись. Пошел к тропинке, а горло как передавило — ни заплакать, ни вдохнуть.
— Ты сказал, что здесь звезды.
— Пока все смотрели на звезды, ты свои по палатке разбрызгивал. Завтра посмотришь, если опять не проебешь ночь.
— Твоими стараниями, — Марк схватил за подставленную руку вернувшегося Луча, поднялся. Поправил шорты. Луч кинул к ногам тапок.
Поле пахло травой, росой и непокошенным хлебом. А хотелось, чтобы ненавистными розами. Розовые духи Лерки просто душили, были не по возрасту тяжелыми и терпкими, но шли ей и в пятнадцать, и в двадцать.
Женя и Саша по возвращении уезжать сразу не планировали, еще несколько дней они решили провести в Москве. Остались бы дольше, но денег не хватало.
Марк решил, что он ушел с работы. Осталось сказать об этом менеджеру, написать заявление, получить расчет и как-то отмазаться от двухнедельной отработки.
— Какой отпуск предоставляют понесшим утрату? — Марк согнул ногу, поставив ее на стул, на котором сидел, устроил подбородок на колене, мешая чайным пакетиком горячую воду, чтобы она покоричневела быстрее.
— Никакой. — Луч фыркнул, переворачивая на сковороде кусок ветчины. — У тебя сейчас, если что, больничный. А она тебе даже не близкий родственник.
Женя и Саша сидели молча, листая в телефоне список клубов и баров, выбирая планы на вечер.
Марк присоединяться не планировал, но на него и не рассчитывали. Мероприятие «растормошить» закончилось и, по мнению организаторов, успешно.
Только Луч стал дерганым.
Только Луч стал странным.
Он был везде: предлагал новую работу, где мог договориться через знакомых, советовал, как разгрести долги по учебе, как жить в одиночестве и не быть одиноким. Лучевой философ.
Он покупал и готовил невкусную еду, когда Марк не хотел выходить из дома. Он ничего не просил и только давал. Был идеальным лучшим другом, но смотрел очень странно.
Женя с Сашей его даже полюбили: за взбалмошность, за вечные авантюры, за дебильный непрекра-заикающийся смех. О Лере забыли все, даже Марк начал понемногу.
Когда Саша и Женя ушли, Луч развалился в его комнате, греясь под закатным солнышком у окна. Он упал в кресло с высоты своего роста, немного отъехав на нем назад.
Снова посмотрел странно и спросил:
— Марк, ты же знаешь, что все хорошо?
— Правда, что ли? — Марк в комнату только зашел, но так и остановился, переступив порог. Брови он поднял невысоко и незаметно, губы не сжал, но челюсть сомкнул. Злость в лучшем проявлении.
— А разве нет? Ты уже которую неделю прокрастинируешь, гоняешь по стране, живешь в центре столицы, не платишь даже гроши, которые по уговору должен. — Луч начал загибать пальцы. — Тебя не выгнали из института, хотя должны были. Я звонил, уточнял. Тебя не погнали с работы. Пока. Но уже давно должны были. — Луч улыбнулся. — Ты даже не переживаешь, как достать себе еду.
Марк прошел в комнату. Сначала подошел к Лучу, потом передумал и дошел до кровати. Сел. Впервые за долгое время посмотрел прямо, на лицо, не в силах смотреть одновременно в оба глаза и перебегая от одного к другому.
— Спасибо. Ты хотел, чтобы я это сказал? — Он запнулся, нахмурился, помолчал недолго. — Хотя какая разница, что ты хочешь? Я на самом деле благодарен тебе. Ты прав, я прокрастинирующее чмо, ты меня поддерживаешь. Только я тебя об этом не просил.
Луч не заржал. Улыбнулся, даже не открывая рта, запрятав зубы. Удивительно.
— Ты неблагодарный урод, ты в курсе? — Он повел плечами. — Тебе не дают окунуться в дерьмо, а ты говоришь: «Спасибо, но идите на хуй, вас не просили».
Марк улыбнулся, Луч улыбку спрятал, сжал губы, прищурил глаза. Напрягся.
— Ты вот сейчас об этом заговорил. И я подумал. А зачем ты все это делаешь, если тебя не просили? В чем смысл, если ты даже благодарности, которую ждешь и, что уж, заслуживаешь, не получаешь? — Марк потер ладони, в комнате стало холодно, несмотря на солнце на улице. — В чем смысл, Луч?
Телефон завибрировал. Снова Даша. Марк отвлекся — унылое лицо Луча было не таким интересным, как первое сердечко от Даши. Желтое. И, несмотря на то, что Марк не любит желтый, приятное.
Луч молчал. Марк поднял на него взгляд.
— Не отвечай. Не надо.
Луч открыл рот, закрыл.
Марк прочитал на его рыбьем лице: «Ты понял?» — и сразу же ответил на этот немой вопрос:
— Нет.
Лера не была плохой настолько, чтобы теперь называть ее «Она» вместо имени. Марка, по правде, она любила только первые года два и немного последний. Кирилл оказался намного интереснее унылого Кирюшина. И если сначала он вроде и не отвечал взаимностью, то потом как-то так получилось, что на первом курсе они гуляли все вместе, к его концу — вдвоем. «Как-то так получилось». Марк стал снимать у Кирилла квартиру, а Лера осталась в общежитии. Кирилл переехал к отцу, подумав и решив, что деньги за аренду ему нужнее, чем отдельная жилплощадь.