— Ушел, — невпопад подтвердил Ваня. — Он сказал, чтобы я ничего с пола не ел, и закрыл. Я весь день стучал… Кричал! Потом он принес еду и опять закрыл. Я хотел сделать подкоп, но не сумел. Потом он пришел, дал макароны, машинку и опять закрыл. — Мальчик показал в угол комнаты, где лежал красный игрушечный «Биг Фут».
— Давно ты тут? — рассеянно спросил Игорь. Пока я успокаивал ребенка, парень успел наспех осмотреть аптеку и уже рылся под стойкой.
Мальчик загнул два пальца и твердо сказал:
— Три.
— Три дня?
— Три дня? — Игорь высунулся из-за прилавка. — А когда в последний раз этот приходил? Ну, который темный Джеки Чан.
Круглые глаза Вани снова заблестели, но вместо того, чтобы заплакать, он растянул губы в улыбке. Игорь улыбнулся в ответ.
— Утром. Дал коржик и воды. — Ваня поднял с пола бутылку. — Коржик был твердый, как камень. Его мочить пришлось.
— Молоток! Сообразил.
Я не удержался и потрепал мальчишку по голове. Светлые волосы были мягкие, как пух.
— Он больше ничего не сказал? — Игорь снова нырнул под прилавок.
— Нет. Только взял коробку. Вот эту. — Ваня ткнул в упаковку презервативов, которую я, как дурак, все это время держал в руке.
— Коробку? — Игорь резко выпрямился. — Коробку…
Вербовски перевел взгляд с Игоря на презервативы. Было видно, что за гранитной маской спокойствия кипит непонятная мне работа мысли.
— Чего тут у вас? — Пушкин возник в дверях — автомат наперевес, уши как локаторы, морда любопытная и глупая-глупая.
— Хватай мальчишку…
— Валим отсюда!
Возгласы Эдика и Игоря прозвучали одновременно, а в следующий миг загрохотали выстрелы.
Треснула короткая очередь, слегка приглушенная стеной и расстоянием. Брызнула осколками стеклянная витрина. Пушкин вздрогнул. Любопытство на его лице сменилось крайним удивлением. Он перевел взгляд на стремительно расползающееся по животу алое пятно. Сделал неверный шаг и все так же, не издав ни звука, повалился ничком на пол. Лязгнул автомат. Майка на спине покраснела мгновенно. По полу стремительно побежал алый ручеек. Пули прошли навылет, и кровь теперь хлестала фонтаном.
Окно, буквально взорвавшись, разлетелось на сотни осколков. На противоположной стене с шуршанием лопнула известка. Я почувствовал резкие уколы в ладонь и скулу. Сан Саныч с ревом рухнул на пол. Я нырнул следом, подминая под себя мальчишку. Сзади с хрустящим звоном сложилась пробитая пулей витрина.
— Это стреляют так? — с детской непосредственно спросил Ваня.
— Не вставай! — шикнул я. — Ни в коем случае. Что бы ни случилось, не вставай!
— Не буду, — шепотом пообещал Ваня. Испуг наполнял его взгляд поровну с любопытством. — А дядю застрелили, да?
Я резко обернулся. Пушкин лежал в луже собственной крови. Не было нужды проверять пульс, все было ясно и так. Стволы у тех, кто на нас напал, очень даже рабочие.
Сан Саныч скорчился под разбитым окном и, чертыхаясь, снимал с предохранителя двустволку. Рубаха на его левом плече начала краснеть, по шее змеился алый ручеек.
— Нормально, — процедил охранник в ответ на мой незаданный вопрос. — Дробь. Царапнуло.
Вербовски с «гюрзой» в руке присел слева от распахнутой двери.
— Я в порядке, — негромко произнес из-за прилавка Игорь. — Дверь закройте.
— Выходите! — раздался окрик с улицы. — Мы вас не тронем. Оружие, одежда, велосипеды — всё наше! Вы идите. Мальчишку можете взять с собой.
Незнакомец говорил с едва заметным акцентом. Голос показался мне смутно знакомым. Вербовски, не показываясь в дверном проеме, схватил Пушкина за руку и потянул. Тот весил немало. Эдику пришлось напрячься, и понемногу, оставляя на полу широкую красную полосу, удалось полностью втащить тело внутрь. Хлопнула дверь. Эдик с трудом перевернул Пушкина на спину. Круглые, широко распахнутые глаза бессмысленно таращились в потолок.
— Коля, держи. — Вербовски толкнул в мою сторону пистолет. — Предохранитель снят. Наводишь, стреляешь.
Сам он не без труда стянул с убитого автомат.
— Зачем дверь закрыли? — снова раздался голос снаружи. — Дурака не валяйте. Оружие в окно выкиньте. Всех отпущу, обещаю.
— Дай подумать! — крикнул я в ответ.
— Думай быстро, — бодро отозвался незнакомец. — Минута есть.
Я огляделся. Аптека размешалась в небольшом помещении — входная дверь, широкое разбитое окно, прилавок, стеллажи… и еще одна дверь в углу.
— Вань? — тихо позвал я, — ты ту дверь открывал?
— Открывал, — честно ответил он. — Там ведро и швабра. И халаты драные висят.