На раковине лежала расчёска — похоже одна из девушек забыла её, что мне пошло на руку. Я вычёсывала колтун минут двадцать, пока не добилась гладких волос, приобретающий более ухоженный вид.
Умывшись, я вытерла оставшуюся тушь, заостряя внимание на глазах. На меня смотрели бабушкины глаза, такие же, карие как свежий утренний кофе, с тёмным обрамлением, словно гуща. Отец постоянно рассказывал про бабушку, она любила меня больше всего на свете, а я её. Все твердили, что я бабушкина копия, поэтому, мои глаза напоминают мне бабушку. Однажды, перед смертью, бабушка завещала мне кулон, сказала, что как только мне исполнится шестнадцать, я обязательно должна его носить, только вот кулон мне так и не вернули, родители потеряли его среди вещей, во время переезда
— Эй! Долго ещё?
За дверью, по ту сторону, послышался голос Катерины. Её громкий, немного низкий голос, ни с чем не спутать.
— Минуту! — крикнула я, убирая свои волосы с чужой расчёски.
Ненавижу копошиться в прошлом, особенно если вспомнить, что нахожусь в чужом доме...
Стоило металлической защёлке открыться, как дверь с той стороны дёрнули. Катерина, словно мрачная тень, стояла в дверном проёме. Её короткие волосы собраны в хвост, передние пряди выбились и закрывали симметричное лицо. На кухне я не успела разглядеть величие и красоту ведьмы — из всех ведьм, которых я знаю, именно её я могла бы назвать принцессой прошлого века: острый подбородок, курносый нос с тонкой перегородкой, глаза узкие, как у лисы, а длинные и чёрные ресницы подчёркивают разрез. Губы тонкие и розовые.
— Давай, выходи! — почти выталкивая меня из уборной, ворчала Катерина. Запах пота въелся в её одежду.
Двери в гостиную открыты. Вокруг тлеющего камина на коленях сидели девушки, их домашние сорочки блестели, как выпавший снег, в центре круга стоял поднос с кружками и небольшим чайником. Его содержимого явно не хватило бы на нас.
Напротив Доротеи, с другой стороны, лежала пустая подушка, некое место для ещё одной ведьмы — меня.
Дея слабо улыбнулась, демонстративно отодвигаясь, освобождая мне ещё больше пространства.
Шёпот девушек прекратился. Треск камина заполнил всю гостиную. Я слышала своё сердцебиение и звон в ушах.
— Ну же! — воскликнула одна из девушек, закатывая глаза.
Я села на свободное место. Мой взгляд метался между ведьмами. Справа сидели уже знакомые мне девчонки — Маргарита и Рози, совсем рядом со мной, сгорбившись находилась Дея, вздыхая каждый раз. Слева сидела Катерина с двумя другими девушками. Их глаза переливались словно утренние росинки. Я сразу поняла, что это стихия воды — они отличались отречённостью от этого мира, взгляд пустой и такой далёкий. Они не так смотрят на жизнь. Они как вода, непредсказуемы и пугающие на вид.
— Хочу поблагодарить всех, кто присутствует на церемонии смены сезона, — Доротея взяла в руки миниатюрный чайник, разливая понемногу в каждую кружку светло-желтую жидкость, — С новыми силами мы приветствуем весенние солнечные лучи.
— С новыми силами мы приветствуем солнечные лучи... — в унисон повторяли ведьмы.
— Приветствуем перелётных птиц, — продолжила Доротея.
— Приветствуем перелётных птиц, — повторяли за ней ученицы.
— Приветствуем зелёную траву.
— Приветствуем зелёную траву.
Эти нескончаемые повторения каждой фразы закончились тем, что ведьмы приветствовали капли росы, которые вот-вот появятся на свежей траве. Все то время пока Доротея, проговаривая приветственную молитву, наливала травяной чай, я даже не могла открыть и рта. Девицы склонили голову, скрещивая ладони и повторяя за верховной. Теперь мысли о сектантах казались вполне реальными.
— В ночь последнего дня зимы мы напитываемся энергетикой ушедшего времени года, — Доротея двумя руками обхватила кружку, поднимая над голову. Ведьмы повторили за ней.
— Лидия, повторяй, - Дея повернулась ко мне, кивая на кружку с чаем.
Я повторила за верховной, поднимая кружку выше головы, мои руки приятно обжигал фарфор. Аромат лаванды витал в воздухе. Запах дома, бабушкиного дома, среди огромной поляны, где пасутся козы и коровы. Утром, когда за окном кричит петух, бабушка приходит домой с букетом лаванды, её непримечательный вид отталкивает, но приятный запах остается как вечная память.