Проснулся я от пения Василия, он что-то своё чукотское тянул. Гляжу – никакого бурана нет, небо чистое, и мы подъезжали к стоянке оленеводов. Но и пришельца тоже нет. Я приступил к Василию, где пришелец? А Василий мой говорит, что в буран попали. А в буране чего только не привидится, Бачка. Божки кругом крутятся, думы путают и сильно морочат. Надо не думать, вообще замереть думу. Тогда божки покружат-покружат и уйдут. Скучно им, когда никого морочить не могут, тогда уходят. Но бывают упрямые, особенно если разозлятся, тогда долго морочить будут, пока не помрёшь. Надо кровь пускать, жертву приносить. Если никого нет, свою кровь пускаешь. Так можно выжить, Бачка. Я в ужасе, ты что же, говорю, пришельца в жертву принёс? А Василий серьёзно так говорит, он не жилец был, Бачка. Он и сам знал и так решил. Пришелец видел, что божки в тебя вцепились и не отпустят без жертвы. А нельзя попа погубить, Бачка. Он что же, спрашиваю, твоих божков видел? Как же, Бачка, всяко видел, отвечает. Смотрю, нам навстречу из юрты высыпали все обитатели в праздничных ярких одеждах. А я не знаю, что и думать, было это или мне всё привиделось? А Василию всё нипочём, ничего, говорит, Бачка, всё путём будет! Весна пришла, тундра цветёт, а как мамут бивни из земли покажет, я бивень возьму, в город свезу, богатый буду, жениться буду! Христос воскрес, Бачка!
Господи помилуй, думаю, что я тут делаю? Кого и чему учу? Они живут, продавая бивни мамонтов, которые жили тут сто тысяч лет назад. Инопланетян приносят в жертву божкам и при этом крестят детей и с восторгом ждут Пасху.
Рассказ бомжа.
Французский лейтенант.
Ночевал я как-то в Филпарке на своём законном месте, у меня в лесной зоне маленькая полянка есть в густых кустах, и лежанка и стол имеются. Тут я никого не бешу своим существованием, и меня никто не тревожит. Да и выпил я в тот вечер ровно свою ежевечернюю дозу – ночи ещё морозные, а у меня от холода ноги сводит, без водки никак не заснуть. И вот, спал я себе сном праведника, как ни с того, ни с сего, среди чистого неба как бахнул гром, как сверкнула молния. Я с испугу с лежанки свалился, а как глаза протёр, смотрю, посреди полянки трава выжжена и сидит на земле какой-то чувак в форме французского лейтенанта времён Наполеоновских войн. Это точно, я в прошлой жизни был в обществе исторической реконструкции и принимал участие в первых Бородинских сражениях, ну то есть в реконструкции. А этот француз щуплый такой блондинчик с нежным пухом вместо усов. И вот он такой вскакивает, оглядывается кругом и кричит, «О, мон дьё!», то есть, о, мой бог! Ну, я вижу, что опасности вроде нет и говорю, привет, мол, чувак, ты откуда взялся?
Он мне что-то по-французски лопочет, я говорю, мол, спик инглиш, бро. Он тогда по-английски спрашивает, какой год, я не знал, как сказать и написал на земле 2021. Тут он как начал ругаться по-французски, а потом вытащил какой-то прозрачный прямоугольник из-за пазухи, набрал на нём какой-то код. А когда прямоугольник стал розовым, лейтенант взял и откусил от него кусок, который у него и во рту продолжал светиться и тут же заговорил по-русски, но с украинским акцентом.
А оказалось вот что, этот лейтенант никакой не лейтенант, он путешественник во времени или как у них в будущем говорят «ныряльщик времени». А в наше время он попал по ошибке, метил-то он как раз в 1812 год, потому и одет как французский офицер. Ничего себе думаю, вот это поворот сюжета. Надо бы, думаю, как-то этот шанс не профукать и использовать, если не всему человечеству на пользу, то хоть себе не во вред.
А он снова свой прозрачный девайс достал, что-то в нём понажимал, посмотрел на звёзды, побормотал и говорит, что он всё посчитал и надо ему попасть в Дом Пашкова. Там на крыше ровно в полночь будет открыт портал, чтобы ему вынырнуть из нашего времени и нырнуть в 1812 год. А как попасть в Дом Пашкова, да ещё на крышу, там же повсюду вертухаи из ФСО, это ж прямо напротив Кремля. Ладно, думаю, попробуем. И звоню своему корешу Музафару, мы с ним вместе в армии служили, ещё в Советской, он тогда был таджикский чурка, а я – москвич, гражданин Рима. А теперь я бомжую, а Музафар – бригадир дворников, уважаемый человек. Такой вот круговорот удачи в природе. Ну, звоню Музафару и говорю, мол, так и так, дорогой, нужно попасть в Дом Пашкова в полночь. Никакой уголовщины, ничего незаконного. А у них, у дворников-таджиков, очень развита взаимопомощь, а иначе не выживешь в Третьем-то нашем Риме. Короче перезванивает Музафар и говорит, что можно устроить, только будет стоить денег. Ладно, думаю, для такого дела можно и заначку потратить. У самого-то лейтенанта при себе вообще денег нет, о чём они там думают, когда в прошлое ныряют?