A-а! В этот миг, гигантски моргнув, на нас взглянули глаза рыбы-солнца, нет, глаза Земли. Земля не произнесла ни слова, а мы не могли произнести. И из далекого-предалекого — простирающегося гораздо дальше Австралии или даже Южного полюса — брюха Земли… вырвался гигантский поток света. Этот поток, окрасив на секунду черноту космоса в ослепительные цвета, распался на бесчисленное множество частиц, которые подобно метеорам посыпались на поверхность Земли. «Икра!» — крикнул Дюран. Перед 300 миллионами икринок, перед этим благословенным дождем мы ощутили себя слабыми и беззащитными. «Есть ли там Наоми?» — шептал Дюран. «Та Наоми Кэмпбелл?» — «Да, та Наоми Кэмпбелл».
Пора поворачивать обратно.
Смутно… понимали мы.
ПЕЛИКАН, СКАЖИТЕ: «А»
Бот пипл
А-а — зевнул я, как всегда, меня потянуло в сон. Пусть две лодки на воде, я ложусь на стол. До лампочки — накрываю голову руками. Шеф застукает — будет неприятно. Эх, вот бы ледник на Северном полюсе растаял! — возникает у меня желание в такие минуты. Случись наводнение — никому не будет дела до сотрудника парка развлечений, пусть он хоть спит, хоть танцует джигу. Тает, тает, тает, а-а — хочу спать. Лежа на столе, я умирающей мышью закрываю глаза. Я мышь. Я умер.
Четыре часа дня. Даже с закрытыми глазами я знаю это. Приветствуем присоединившихся к нам после обеда, бла-бла-бла — время и тому подобное возвещает радиоприемник. Как правило, радио пашет сутки напролет. Иначе сложно. Тоска — зеленая, зеленая, зеленющая. Поначалу — бац! — мне казалось, что я стал космическим Робинзоном, итак, теперь радио — мой друг… в общем, я согласен даже на бла-бла-бла. Склонен соглашаться. Снова наваливается сон. Уважаемый ледник, ты уже таешь? Я в тебя верю, пожелай мне сладких снов.
Открываю глаза.
Эй, эй! — чей-то голос затекает мне в ухо, как талая ледниковая вода. «Есть кто живой?» — «Да здесь, здесь я», — поднимаюсь я, вытирая слюну. Уже бегу, уже бегу! Подтягиваю подплывшую к причалу лодку. Выбираю веревку, завязываю. Проверяю узел и оборачиваюсь — людей уже не видать. На берегу треснувшими утиными яйцами лежат два спасательных жилета, скинутые посетителями. Я закуриваю. Мягким утиным пухом поднимается сизый дымок. А еще одна где? Не видать. Твою налево, и вправду нет, исчезла — начинаю думать я, — твою направо, вон она, в самой дали, лежит сверкающим, белым ПЕРОМ. Проморгал. Расстояние нешуточное. Вы еще за пределы Земли выбросьте! — ругаюсь я, выплевывая дым. Вот почему деньги вперед.
До меня не доходит, хоть ты тресни. Ведь, если сказать точнее, у нас не просто прогулочные лодки, а ЛОДКИ-УТКИ. Я никак не могу разгадать натуру людей, которые так далеко заплывают на лодке-утке. Но обязательно находятся такие смельчаки. Это вам не звездолет «Энтерпрайз», это — лодка-утка, уточка! Будь моя воля, я схватил бы за шиворот и окунул бы пару раз в водичку таких любителей дальних плаваний. Но я сдерживаюсь. Вместо этого… я дую в свисток. Свисток надрывается, но реакции ноль. Вы что, на атомоходе?
Сказать точнее, здесь не парк развлечений, а ВОДОХРАНИЛИЩЕ. На мой взгляд. Тринадцать лодок-уток, из аттракционов — «Кран-машина» и сломанный «Кротобой». И все. Судите сами, можно ли назвать это парком развлечений? «Кран-машину» облюбовали тараканы, а у «Кротобоя» из норок высовывается только один крот. Ба-бац, ба-бац — если по незнанию вы решите сыграть на нем, то непременно почувствуете себя болваном. А крот, как назло, еще подмигивает. Я сначала целых пять минут долбил подмигивающего провокатора. Ба-бац, ба-бац! Ничто и никогда в моей жизни так не обескураживало меня, как эти пять минут.
Хозяин парка, повесивший солидную вывеску «Парк развлечений „Лазурный Рай“», тоже был обескураженным, выбитым из колеи человеком. Он управлял торговой компанией, дело не заладилось, он прикрыл свою контору, а на оставшиеся деньги приобрел этот парк развлечений. В общем, выходит, что он прогорел. Проблема была в жене и дочке. По его словам, они жили в Лос-Анджелесе. «Что поделать? Это временно», — говорил он, однако проблема была куда серьезнее. До моего прихода… он жил один в пристройке к административному домику. К этой большой и тихой пристройке было подведено электричество по ночному тарифу. Внутри в угол зеркала была воткнута раскрытая рождественская открытка. Поздравление было написано на английском языке: «Ай лав ю, дэди». А в самом центре открытки была приклеена фотография подмигивающей девочки. «Это ваша дочь?» — «О да». Своим подмигивающим личиком дочь директора напомнила мне кротенка. Ба-бац, ба-бац! — впервые при взгляде на девчонку так сильно колотилось мое сердце.