Только пса накормлю. Это если оценивать гастрономические запросы с моей точки зрения, то рыбы как бы нет, а голодной собаке и малек, и головастик пища. Лишь бы побольше.
Присмотрел запруду, залез в нее и стал выплескивать воду, загребая все, что под руки попадется. А попадалось многое. Видимо, во время нереста река разливалась шире и икринки прилипли к растущем здесь камышам. И теперь запруда буквально кишела мальками размером от пол мизинца до указующего пальца. В общем, что доктор прописал.
Минут через десять, я уже собирал горстями выброшенную на сушу мелочь и относил псу. От этого угощения он отказываться не стал. Наминал, как семечки, только косточки хрустели.
После третьего захода мне надоело курсировать взад-вперед, и я решил предложить псу самому прогуляться к кучке, в которую сгреб улов. Вот только клички его я не знал. Не псом же его называть… Отсеяв популярных в моем уже прошлом Тузиков, Шариков, Баксов, Греев, Графов, Лордов, Хаусов и прочих Президентов, решил остановиться на более народных вариантах.
— Полкан…
Пес даже ухом не шевельнул.
— Серко…
Та же реакция.
— Лютый…
Поупражнявшись еще минут десять в подборе кличек, я устало махнул рукой и сплюнул в сердцах.
— Да пусть Рудый Панько с тобой в эти игры играет.
Пес поднял уши и заинтересованно поглядел в мою сторону.
— Иди ты? Панько?
Пес наклонил лобастую голову на бок, мол, ты чего, совсем уже?
— Согласен. Это в мое время животных человеческими именами называли не заморачиваясь. А во времена истового христианства за такое кощунство, можно было нешуточные неприятности заиметь от церкви. Значит, ты у нас — Рудый?
Пес вильнул хвостом и коротко взлаял.
— Вот и познакомились. А теперь, хватит умирающего лебедя изображать. Рудый! Ко мне!
Пес тяжело вздохнул, словно жаловался своим, собачьим богам, на тяжелую судьбу, с трудом поднялся и, пошатываясь, побрел в мою сторону. И только когда его взгляд наткнулся на кучу малька возле ног, в печальных глазах пса мелькнуло нечто вроде благодарности