…А навстречу им шла красивая молодая женщина, и с ней красивый молодой мужчина, а между ними — мальчик в шапочке с помпоном. Он что-то с увлечением играл на губной гармошке. Эти трое давно уже прошли мимо Андрея и Светы, а звонкие наивные аккорды губной гармошки долго еще висели над пустым бульваром.
Портрет Ленина.
Слышен голос докладчика: «26 с половиной… товарищи, мы… на 50 с половиной %… каковы же итоги проведённой… более 400 человек… но в целом мы можем сказать…» и т. д. — а в общем, слов не разобрать.
Кумачовый лозунг. Видно только начало: «Да здравствует…»
Потная лысина докладчика. Наполовину пустой графин. Зал сверху. Полный зал людей. Негромкий гул невнимания. По рядам. Пожилые люди. Есть с сединами и в орденах. Их лица торжественны и бессмысленно-отрешены, как будто они присутствуют на молитве в церкви. А вот — преподавательский состав, люди помоложе. Читают, переговариваются, но лица сохраняют серьёзные — делают вид, что слушают.
На задних рядах — студенты — представители комсомольского актива. Анекдоты, картишки, читают, готовят задания.
Андрей читает — видимо, хорошие стихи, потому что качает в такт головой. Слева посапывает Сергей, привалясь плечом.
Справа Валера играет в шахматы с каким-то очкариком.
Докладчик кончил. Бурные аплодисменты.
— Предлагаю ставить на голосование. Кто за? Против? Воздержался?
Шахматная доска (Очень крупно)
— МАТ!
— Единогласно!
Широкий экран сужен до довольно низкой вертикальной полосы: ровно столько, чтобы поместилось два человека. У открытой двери стоят двое: по одну сторону Автор сценария, по другую — Положительный герой.
Автор. Вам кого?
Положительный. Вы — автор сценария?
— Да, я.
— Тогда я к вам.
— Чем могу?
— Я — Положительный герой.
— Очень приятно. Чем всё же могу?
— Я пришёл в ваш сценарий.
— Простите… Но я вас как-то не имел в виду.
— Не может быть! Как же без меня?
— Да вот так как-то… У меня и без вас полно героев.
— Но ведь среди них нет положительных?
— Почему же? Они все неплохие ребята.
— Одно дело неплохие. Но они же не положительные?
— Ну и что?
— Как — ну и что? Нужно, чтобы хоть один из них был совершенно положительным. Для антитезы, понимаете?
— Простите, но я не встречал таких в жизни.
— Ну и что же? Вы разве пишете только о том, что встречали в жизни?
— ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО.
— Но это разве искусство?
— НА МОЙ ВЗГЛЯД, ИМЕННО ЭТО И ЕСТЬ ИСКУССТВО.
— Простите, но чем же вы тогда отличаетесь от заурядного фотографа?
— Фотообъектив бесстрастен. А мои глаза, видите ли, способны и плакать, и смеяться.
— Не понимаю вас.
— Очень жаль.
— Ну вы подумайте нами. У всех есть Положительный герой. А у вас нету. Кто же станет снимать такой фильм?
— А я на это ПОКА не рассчитываю.
— Неужели вам не надоело писать в стол?
— Надоело. А что делать?
— Возьмите меня в сценарий, и всё будет в порядке.
— Не могу. Не хочу обманывать.
— Кого?
— Себя. Людей. Я должен сказать им правду.
— Должны?
— Должен.
— Зачем? Вы думаете, они будут благодарны вам за это? Сомневаюсь.
— Я тоже. Но это — мой долг.
— Хоть убейте, не пойму. Что за долг?
— Я должен, понимаете, должен рассказать им о них самих. Они ведь встретились на моём пути. И я благодарен им за это. Потому и должен. Вот такими я вас видел, скажу я им. Вот так я вас видел, скажу я им. Так… И никак иначе, А вас, простите, я не видел никогда.
— Не понимаю…
— Слушайте, идите вы к чёрту! Мешаете работать.
И захлопнул дверь.
Чёрно-белый экран стал ненадолго цветным. Нечёткие линии и цветовые пятна, выражающие идею кашля, перемещаясь и накладываясь, заполнили экран. Эти смещения сопровождает надсадный кашель Андрея.
Голос отца (протяжно, как бы издалека). Что, опять кашляешь?
Голос Андрея (так же). А-а, пустяки.
Голос отца (так же). Завтра же отведу тебя к врачу.
Голос Андрея (так же). Да не стоит, это скоро пройдёт, я чувствую.