Два. Именно столько раз он бил меня с тех пор, как проснулся.
Восемнадцать. Вот сколько часов я просидел без еды — не по вине Аарона, — а потому что аппетита нет.
И мое любимое: один. Именно столько времени осталось до того, как я снова увижу Беллу. Один час.
Как только я ее увидел вновь, то понял, что Ад, через который мне пришлось пройти, стоил того. Когда она уехала, я сидел на заднем сиденье полицейской машины, весь в крови и синяках, мой голос охрип от крика, а потом я увидел злобное выражение лица Стива, когда он забирал меня. К тому моменту я был слишком ошеломлен реальностью ситуации, чтобы понять, где нахожусь и почему.
Голоса стихли.
Я три дня вглядывался в темноту. И за эти три дня понял, что имела в виду Белла, когда говорила, что иногда тишина в голове звучит слишком громко. Обычно меня всегда одолевали мысли, но они исчезли вместе с ней. Потом Стива наказали за жестокое обращение с детьми, и теперь я здесь с Аароном. Он тот еще придурок. Но Джули вполне милая — когда рядом.
Аарону нравится «случайно» забывать покормить меня, когда Джули уходит на работу. Она парикмахер, визажист или что-то такое. Но сейчас все иначе, я повзрослел. Так что сам могу похозяйничать на кухне — в тех редких случаях, когда там есть еда.
То ли по слепой вере, то ли по полному идиотизму, я все еще здесь, терплю тычки Аарона, когда Джули нет рядом. Да, я несколько раз пытался сбежать, чтобы найти Беллу, но всегда возвращался. И да, Аарон пытался выставить меня за это на улицу, но он не может отказаться от пособия.
К тому же, уйти навсегда невозможно. Иначе откуда Белла узнает, как меня найти?
Но она вернулась.
Она вернулась. Она вернулась. Она вернулась.
Боже, она наконец-то вернулась.
Я видел ее на прошлой неделе. Только затылок, но без сомнения узнал ее. Я узнал бы эти ужасные косички где угодно. Она сжимала в руке мамину игрушку с Микки Маусом, когда поднималась по ступенькам. За ней шли Джереми и другой мальчик моего возраста. И, черт возьми, мое сердце забилось чаще. Наверное, он ее сводный брат, но мне плевать; я ему не доверяю.
Ее новый дом находится прямо вниз по улице от моего, но я так и не смог к ней подойти. Еще нет. Мне нужно быть готовым.
Вместо этого я последовал за ней, когда она направилась к дому Стива, и я слышал, как она спросила, где я. Я видел, как дрожали ее губы, когда она побрела к себе домой. Мне было больно, но это нужно было сделать.
Сейчас первый учебный день после летних каникул, и я уверен, что Белла пойдет в ту же школу. Это ближайшая школа к нашим домам, но если ее там не будет, я сделаю так, чтобы меня перевели.
Кручу порванный браслет в кармане, тащу рюкзак, который тяжелее, чем обычно. Я наблюдаю за ней издалека, она, держа Джереми за руку, ведет его в школу. Я рад, что он с Беллой, и у нее есть кто-то, кроме меня. Но хотел бы, чтобы был только я.
Нет, я не ревную, клянусь.
Рюкзак малявки практически размером с него, он, пошатываясь, тащит его за собой. Его ранец выглядит пустым, а ее — заполнен до краев. Никто бы не принял их за брата и сестру, учитывая смуглый цвет лица Джереми и золотистую кожу Беллы.
Но больше всего я рад увидеть косички в стиле Уэнсдей Аддамс, которые болтаются за спиной Беллы. Немного неровные, волоски торчат.
Но, на мой взгляд, идеальные.
Все, что она делает, идеально.
Я не знал, что это возможно, но почему-то она выглядит еще привлекательнее. Я мог бы целый день пялиться на нее, одетую в мешковатые брючки, подпоясанных шнурком, и в раскрашенную, как я предполагаю, «своими руками» футболку с названием какого-то бойз-бэнда.
Она подросла, и я не знаю, нравится ли мне это. Наверное, она стала выше мальчиков в своем классе. Надеюсь, не выше меня. Мое самолюбие не выдержит такой удар.
Мне хочется рвать на себе волосы от того, как медленно она идет, и я знаю, что это никак не связано с маленькими ножками Джереми. Видя, как крепко она сжимает его руку, я думаю, что Белла волнуется.
Скучает ли по мне? Надеется увидеть меня в школе? Что она сделает, когда увидит меня? Улыбнется? Заплачет от счастья? Взбесится из-за моего синяка под глазом?
Когда она подходит к начальной школе, то разворачивает Джереми, достает вещи из своего рюкзака, кладет в его, а затем машет ему на прощание, как заботливая мамочка, когда он почти вприпрыжку бежит в класс, даже не оглянувшись.
Как только он скрывается из виду, ее плечи опускаются, и она вся сжимается, вцепившись в лямки рюкзака, словно пытается удержаться на плаву, а рюкзак — ее единственный спасательный круг.
Пульс стучит у меня в ушах все громче. Что, черт возьми, с ней случилось? Я давно не видел, чтобы она так себя вела.
Белла никогда не стремилась привлечь к себе внимание, но в какой-то момент она перестала вести себя так, будто боится слишком громко вздохнуть. Она не задирала голову, но и под ноги не таращилась, а просто смотрела из-под опущенных ресниц.
Я ускоряю шаг, сокращая расстояние между нами и напряжение в моей груди немного исчезает. Белла, погруженная в свой собственный мир, пробирается между толпами людей. Как только она проходит через школьные ворота, мое терпение иссякает. Прошло слишком много времени, и я не могу больше ждать ни секунды.
Подкрадываюсь к ней сзади и шепчу через ее плечо:
— А вот и ты, принцесса.
Белла разворачивается и, спотыкаясь, отступает назад. Моя кровь бурлит еще громче, когда ее глаза округляются от страха, и она вскидывает руки, как будто пытается отразить удар — точно так, как я ее учил.
Каждую клеточку моего тела бросает в жар и холод одновременно. Ей и не нужно ничего говорить. Кто-то причинил ей боль. Кто-то, блять, поднял на нее руку. Плевать, кто, он уже покойник.
Белла часто вздрагивала или вскрикивала, или прижимала руку к сердцу, но она никогда не бледнела так, как будто вся жизнь промелькнула перед ее глазами. Та Белла, которую я знаю, не съеживается, и уж точно не выглядит так, будто готовится к нападению.