ИЗАБЕЛЛА
3 года назад
Роману 19 лет, Изабелле 17 лет.
Остаток утра проходит как в тумане. Без Микки теперь даже обедать не хочется. Большинство здешних ребят знали, что нужно держаться от меня подальше, когда Роман был рядом.
Но, по крайней мере, у меня есть Джанель. Она мало разговаривает; мы просто сидим вместе и читаем, потому что «девушки держатся вместе» и все такое.
Она сидит, прислонившись спиной к дереву, золотисто-каштановые волосы веером лежат на ее плечах. Красива. Сдержанна. Хорошая стрижка и небольшое количество туши для ресниц – и каждая девочка и мальчик были бы в восторге от нее.
У нас несколько совместных уроков, и мы всегда соединяемся в пары на групповых занятиях. Она довольно скучная, хотя я бы не удивилась, если она думает то же самое обо мне. Единственное, что у нас общего, — это уроки и любовь к книгам и искусству.
Сегодня утром она обняла меня в честь дня рождения, это было мило.
Потом мы опять молчали.
Вот как сейчас.
Я не против; сюжет в моей книге как раз становится интересным. Наконец то. Спустя триста страниц.
— Это третья? — Джанель кивает на книгу, которую я держу в руках, затем откусывает от своего сэндвича. Мы сидим на нашем Микки втором месте, где еще одна слепая зона.
Я киваю.
— Последняя в серии.
— Интересно?
— Честно говоря, я хочу уже побыстрее дочитать.
Она фыркает.
— Ни слова больше.
— Мой любимый персонаж умер, так что…
— До меня дошли слухи, — произносит грубый голос позади.
Мы с Джанель напрягаемся. Два силуэта появляются вокруг нас, а затем на меня падает тень, закрывая солнце. Я медленно оборачиваюсь и готовлюсь к тому, что должно произойти. Уже знаю, кто там. Только у двух человек в этой школе хватает смелости заговорить со мной после всего, что натворил Роман.
Михаил и Максим, идентичные близнецы, перешли к нам недавно. Единственная разница между ними — это родинка на щеке Максима.
— Ты знаешь, какие ходят слухи? — спрашивает Михаил, глядя прямо на меня.
Мы ничего не говорим. Иногда им становится скучно, и они уходят терроризировать кого-то другого. Тех, кто не является частью стаи, всегда становятся добычей, и для этих охотников мы с Джанель — раненые кролики.
Я вздрагиваю, когда Максим выхватывает книгу у меня из рук.
— Он задал тебе вопрос.
Ни один из них не обращает внимания на Джанель, и я мысленно говорю ей бежать. Она не будет разыгрывать героя, и нам обоим нет смысла становиться жертвами. Девушки держатся вместе, но стадо газелей ничего не сделает, чтобы остановить льва. Нужно бежать, выживают только самые быстрые.
— Какие слухи? — спрашиваю я.
Если их внимание сосредоточится на мне, Джанель сможет уйти. Она, видимо, понимает это, потому что тихо встает и убирается к чертовой матери.
От Михаила исходит удовлетворение, и в его глазах появляется тот же хищный блеск, который я много раз видела на лице Романа. Близнецы знают, что я не настолько глупа, чтобы пытаться с ними драться. Я много раз слышала, как они говорили, что их отец купил им по пистолету на четырнадцатилетие. Все в школе видели, как они довели другого мальчика до комы только потому, что он случайно пролил воду на Максима.
Однажды они пригрозили ударить меня ножом, если я скажу учителю, что они толкнули меня с лестницы. Но даже если бы я кому-нибудь сказала, ничего бы не случилось. В этой школе нет ресурсов на подобную защиту.
— Птичка напела, что ты не умеешь произносить букву «р», — Михаил смеется.
Я стискиваю зубы.
— Уже научилась.
В моем голосе нет уверенности, и я изо всех сил стараюсь звучать спокойно. Таким парням, как близнецы и Роману, нравится видеть слабость и получать реакцию. И невозможно не заметить дрожь, когда я произношу эти слова.
— Ты слышал, Макс? Она научилась, — Михаил хихикает и бьет брата по руке. Его внимание приковано ко мне, и каждая клеточка моего существа кричит ногам бежать. —Видимо, с тобой было что-то не так, раз ты даже букву произнести не могла, — он наклоняется, оказываясь прямо у меня перед лицом. — Одну ебучую букву. Тебя мамка била по башке, да?
Я быстро моргаю. Не дам им увидеть слезы. Не могу. Где Роман? Почему его нет рядом, когда он так нужен?
— Что? Ты еще и немая? — Максим усмехается.
Я не могу сдержать звук, который вырывается, когда меня дергают за волосы. Максим прижимает мое лицо к книге.
— Прочитай, — приказывает он.
Кожа головы горит от его яростной хватки. У меня дрожит нижняя губа. Они чувствуют, что победили. Их злобные взгляды становятся самодовольными.
— Я сказал, прочитай, сука.
Я пытаюсь делать, как они говорят, но не могу разобрать буквы из-за слез в глазах.
— Еще и слепая? — смеется Михаил. — Поплачешься своей мамочке? А она еще сильнее ударит тебя по башке?
— Не говори о ней, — кричу.
И осознаю свою ошибку в этот же момент. Я показала им свою слабость.
Один из них свистит. Чернила на странице будто истекают кровью вместе с моим сердцем. Еще один осколок пробивает дыру в моей броне.
— Мама Изы — шлюха, — кричит один из них. Они пытаются добиться от меня реакции.
— Держу пари, дочка недалеко ушла.
— Она не шлюха! Нет! — кричу я, зная, что это безнадежно. В том, что они делают, нет логики. Они хотят кого-нибудь довести. Им плевать, по какой причине. Если они забудут про мою маму, то будут продолжать попытки, пока не найдут другой способ вонзить нож в мое сердце.
— Наверное, папаша твой тоже сбежал, — Максим снова разворачивает меня, чтобы я была ближе к Михаилу, выдергивая при этом волосы.
Я пытаюсь подавить всхлип.
— Оставьте меня в покое, — умоляю я.
Я видела, как эти слова действуют на Романа, когда кто-то говорил их. Он улыбался, а я знала, что будет следом.
— Мы ошиблись, Михаил. Она одна. Осиротевшая дворняжка. Никому ненужная.
Горячие слезы обжигают мои щеки. Не имеет значения, как сильно я пытаюсь остановить их, слезы продолжают течь. С каждым словом на стороне этих придурков прибавляется еще одно очко.