ГЛАВА 26
ИЗАБЕЛЛА
Жар обжигает позвоночник, разливая желание по крови. Боль между ног растет медленно и требовательно, нарастая быстрее с каждой секундой и распространяясь по телу, как лесной пожар. Как слепящий прожектор в темноте, зовущий ближе.
Я гонюсь за ним, но этого недостаточно.
Еще.
Хочу еще.
Мое тело движется в поисках разрядки, пошлые звуки срываются с моих губ. Я не обращаю сейчас на это внимание.
Мне холодно, но это тот тип холода, от которого приятно болят соски. Странно. Не знаю, как и почему, но нижняя половина моего тела теплая, внутри все горит. Я не могу перестать ерзать. Это слишком приятно. Свет прямо здесь. Он так близко. Еще немного, и я смогу дотянуться до него. Я должна дотянуться.
Мое тело тянется вниз, я пытаюсь переместить руки к центру и ослабить напряжение. И все же я… не двигаюсь. Пытаюсь снова, но мои руки, они… застряли?
Удовольствие пронизывает тело, посылая дрожь, хотя мои руки все еще сцеплены.
Нахмурившись, я пытаясь высвободиться. Но чем больше выворачиваю запястья, тем сильнее они горят. Неприятно. Это похоже на боль от веревок, которыми Микки…
Резко открываю глаза. Пытаюсь сесть, но не могу. С затрудненным дыханием прогоняю наполненную похотью пелену, фокусируясь на фигуре, скрытой в темноте. Чисто рефлекторно я начинаю дергать за веревки, то в одну, то в другую сторону, но мои руки все еще прикованы к деревянной спинке кровати.
— Не волнуйся, — доносится хриплый голос монстра. — Теперь ты от меня никуда не денешься, Белла. Ты моя, и я могу делать с тобой все, что захочу.
Я задыхаюсь, поворачиваю голову на звук, моргаю несколько раз. Не имеет значения, как долго я смотрю; вид передо мной не меняется, но меняется мое тело. Розовая пленка похоти возвращается на место, вены пульсируют от желания, потому что это не просто монстр, который ждет, чтобы поглотить меня целиком. Это мой монстр.
Я полностью обнажена, прикрыта только чужими руками, которые обхватывают мои бедра. Голова Романа уютно лежит между ними. Его язык кружит по моему клитору, и я не могу сдержать гортанный стон, когда эйфория приближается.
— Микки, что ты делаешь? — тяжело дышу я в темноту.
— Не мог больше ждать. Я умираю с голоду, — звук напряженного голоса посылает электрический разряд в каждый атом моего существа.
Сквозь занавески лунный свет освещает его смертоносные черты, подчеркивая сильный нос и блестящие глаза. Свет падает на слюни на подбородке.
Арес, Роман, Микки, как бы он там себя ни называл, просто… ошеломляющий.
— Ты моя маленькая игрушка, да?
— Что? — ахаю я. Он вроде унизил меня, но я от этого возбуждаюсь сильнее.
По мне пробегает дрожь, когда он засовывает язык внутрь. Я выгибаюсь навстречу его прикосновениям, мое тело гонится за кайфом.
— Я могу делать с тобой все, что захочу, и ты всегда будешь насквозь мокрой, умоляя о большем. Знаешь почему?
Тени подчеркивают его острые скулы. Мои бедра поднимаются вверх, когда он сжимает мою мягкую плоть зубами. Это ощущение не похоже ни на что. Легкий укол боли, за которым следует вспышка удовольствия. Его язык погружается в мою киску с неистовой жестокостью. Затем, на пороге мучений, когда я думаю, что больше не выдержу, он целует меня так, словно я самое хрупкое существо на земле. Как будто меня нужно лелеять, а потом ломать. Любить, а потом жестоко трахать.
— Потому что ты моя, Белла. Созданная для меня. Моя собственная маленькая принцесса, которую я могу наполнить, трахнуть и… съесть, — он проводит языком по моему центру, заставляя содрогнуться. — Эта прелестная киска принадлежит мне.
Если он продолжит, я не смогу контролировать издаваемые мной звуки. Хочется сжать бедра, чтобы получить отсрочку от безжалостной атаки Романа. Не имеет значения, как сильно я пытаюсь отодвинуться или пошевелить ногами, чтобы уменьшить боль. Он держит меня железной хваткой. Даже если бы он не держал, я бы все равно находилась в его власти. Пара шелковых веревок обвивается вокруг моих лодыжек и столбиков кровати, отчего киска открыта для него напоказ.
Меня волнует несколько вещей. Первое — как ему удалось не разбудить меня, укладывая как тряпичную куклу. Второе — почему у меня кровь кипит при мысли о том, что он связал меня, как вещь, для исполнения своих желаний, а теперь пожирает меня, как будто я деликатес. Третье? Я не хочу, чтобы все это прекращалось, даже несмотря на то, что каждая частичка моего рационального мозга говорит произнести слово, которое положит всему конец.
А еще, я теперь буду всегда волноваться перед сном из-за того, что может произойти, пока я сплю. Я в его распоряжении. Он знает это, мое тело знает это, и даже мой разум не может сопротивляться.
Годами он жил другой жизнью, пока я крепко спала и ничего не замечала. Намеренно или нет, но кажется, таким образом он говорит мне, что теперь всегда будет согревать мою постель. Он поделился со мной другой стороной себя, как будто обещая, что отныне мы все будем делать вместе. А может быть, это все принятие желаемого за действительное, но я искренне верю, что это — наша новая реальность.
Горячее дыхание Микки обдувает мой центр, и он стонет:
— Блять, ты такая вкусная, — я вскрикиваю, когда он кусает внутреннюю сторону моего бедра. — Говорил же, что заставлю тебя кричать.
— Мне больно, — хнычу я, пока он продолжает. Это терпимая боль, но если он трахнет меня, боль перевесит наслаждение.
— Я доставлю тебе удовольствие, малышка, — бормочет он, осыпая нежными поцелуями, которые так непохожи на греховные движения его языка. — Скажи, что тебе нравится.
Мне не нужно ничего говорить, потому что он сам все понимает, погружая меня в мир блаженства. Он не просто лижет. Это не просто прелюдия. Это ритуал. Он бог, требующий рабства от своей подданной. Он кукловод, дергающий за все нужные ниточки, чтобы заставить меня извиваться. А я добровольная жертва, пойманная в его сети.
Это не грубо и не нежно, но так маняще. Мое дыхание затруднено, я ахаю и постанываю в такт каждому движению. Он работает своим языком внутри и по всей щелке, как будто я для него еда в камере смертников; как будто его всю жизнь морили голодом. Он отпускает мои бедра, ощупывая и исследуя нежную плоть, пока он не находит опору на моих ноющих сосках. Я стону от малейшего прикосновения, чувствуя, как разливается удовольствие.