Это хуже, чем я помню.
Я хотел умереть, Белла.
Только мысли о тебе помогли мне выжить. Но я не мог перестать думать об одном вопросе. Ты думаешь обо мне или забыла?
Пытался убедить себя, что меня будет ждать письмо, как только я выберусь из ада. Но я уже должен был привыкнуть.
Ты забыла обо мне.
Подтягивая колени к груди, я рыдаю.
Я не заслуживаю его. Никогда не заслуживала. И никогда не заслужу. Я принимала его как должное; пусть никогда не прощает меня за то, как ужасно я с ним обращалась.
Знай, что даже если ты не скучаешь, после нашей первой встречи, я думаю только о тебе. Ничто никогда это не изменит.
— Белла, что случилось?
Я поворачиваю голову к двери и вскакиваю на ноги. Больше ничего не замечаю, пока не падаю в его объятия. Запах сандалового дерева и корицы впитываются в мою кожу, но мне нужно больше. Мои пальцы находят пристанище в его волосах, притягивая его ближе, пока между нами не остается ни дюйма свободного пространства.
— Прости. Ты должен ненавидеть меня. Я ужасно обращалась с тобой. Микки… о господи, прости меня, — плачу я, утыкаясь в его губы.
Отстраняясь, он впивается в меня взглядом, хмуря брови.
— Белла, что случилось? Поговори со мной.
Я отчаянно киваю.
— Поговорю. Когда захочешь.
Я наклоняюсь навстречу его прикосновениям, когда он обхватывает мое лицо ладонями, и удерживаю его взгляд. Он всегда поддерживал меня, и пришло время мне поддержать и его.
— Почему ты плачешь? Кого мне убить?
Я хрипло смеюсь, шмыгая носом и вытирая щеку.
— Письма.
Он бледнеет.
— Ты…
Я запускаю пальцы в шелковистые пряди его волос, пока мое разбитое сердце бьется сильнее из-за этого парня.
— Почему ты не показал мне их раньше?
Его лоб прижимается к моему, и я обнимаю его крепче. Просто хочу, чтобы он знал, как я сожалею о своем эгоизме. Я думала лишь о себе, а он каждый день заботился обо мне. Но кто заботится о нем? Кто следит за тем, чтобы с ним все было в порядке?
Ответ — никто, и я клянусь себе, что больше никогда не допущу подобного. Потому что знаю, каково это и никому бы не пожелала.
— Не хотел, чтобы тебе было плохо.
— Ты мог бы показать мне это там, в Доме ужасов, — настаиваю. Я бы меньше сопротивлялась ему. Наверное.
— В Доме ужасов? — спрашивает он, затем качает головой. — Письма не важны.
— Как они могут быть не важны?
Он пожимает плечами.
— То, что между нами, не описать на бумаге, Белла. Я просто хочу, чтобы ты хотела меня, ведь ты — все, что мне нужно.
Мои щеки уже покалывает от горячих слез.
— Я ничего не могу тебе дать, — и никогда не могла. Микки всегда обеспечивал меня, прогонял монстров, чтобы я могла спокойнее спать по ночам. А я лишь предлагала ему свое разбитое сердце.
— Ты — все, чего я хочу, — его мягкие губы касаются моих, и я без колебаний прижимаюсь к ним. Но это больно. Знай я, что он никогда бы просто так не ушел, я бы относилась к нему намного лучше.
— Я не кормлю тебя ужином. Не надеваю красивые платья, я не такая красивая, какой ты меня считаешь. Я все время хочу лишь спрятаться под одеялом. И не настолько раскрепощенная, чтобы соответствовать твоей сексуальности, — указывая на потертую кровать позади, я говорю: — Я даже не могу заправить за собой постель. И не знаю, каково это — жить, не боясь скрипов в собственном доме.
— Кто сказал, что я хочу чего-то подобного?
— Все хотят этого, — шепчу я, не понимая, почему спорю, ведь всегда хотела лишь быть рядом с ним.
Он обхватывает меня руками сзади за бедра, приподнимая, а я обвиваю ногами его талию. Кровать скрипит, когда он укладывает меня, возвышаясь надо мной, проводит костяшками пальцев по моему подбородку и шепчет в губы:
— Я хочу все, что ты мне дашь. Хочу есть с тобой еду на вынос. Хочу бессонные ночи. Хочу, чтобы ты плакала от смеха или улыбалась сквозь слезы. Я просто хочу тебя, Изабелла, будь то на неубранной кровати или на траве в лесу. Ты — все, что мне нужно, — он целует мои мокрые щеки. — Ты не модешь решать, чего я хочу. Хотя… ты уже дала мне все, что нужно.
ГЛАВА 32
ИЗАБЕЛЛА
Наши губы встречаются, и я отдаю ему все, что могу. Свою душу, сердце и тело. Все это взрывается от переизбытка чувств.
Это одна из особенностей Микки. Мы никогда не были созданы для безмолвной любви. Мы были созданы для такой любви, от которой разбиваются окна и разрушается поверхность земли. Это как фейерверк, дикие танцы и сок лайма, смешанный с абсентом.
На этот раз он не пытается заявить о своих правах. Я принадлежу ему так же сильно, как он мне. Наши губы двигаются синхронно, прерывистое дыхание заполняет пространство.
Я вцепляюсь в его футболку, жаждая прикоснуться к его обнаженной коже, как будто только это сохранит мне жизнь. Он мрачно усмехается, срывая футболку через голову, а следом, и мою.
Холодный воздух покалывает кожу, соски сразу же встают под жарким взглядом Микки. Он не дает мне времени привыкнуть, снимает мои шорты и трусики, кидая в угол комнаты.
Его глаза цвета оружейного металла становятся черными, как смоль, как будто в него вселяется демон. А потом он спускается ко мне между ног, пожирая, как будто я единственное лакомство в мире.
Срань господня.
По моим подсчетам, он делал это только один раз, что не объясняет, почему он так хорош. Каждый раз, когда он облизывает мой вход, у меня перехватывает дыхание. Каждый раз, когда он берет в рот мой чувствительный клитор, я вижу звезды. Он играется со мной как профессионал, который занимается этим годами.
— Ты сводишь меня с ума, малышка.
Моя спина выгибается под его прикосновениями, умоляя о большем. Он лижет, целует и сосет так, словно никогда раньше не пробовал меня на вкус. Темнеющий взгляд его хищных глаз держит мои в заложниках, когда два пальца проникают в меня.