— Мы должны принять Амброзиуса, Хью, мы оба.
— Хорошо, — ответил Хью, — Что там с ним?
Мона довольно долго молчала, глядя в огонь, и Хью сидел, наблюдая за ней. Он мог представить себе Амброзиуса, который точно также сидел у окна будки привратника в Аббатстве, выходившего на рыночную площадь, и, оставаясь никем не замеченным, наблюдал за женщинами, общества которых, будучи монахом, он был лишен.
Мона, кажется, совершенно забыла о присутствии Хью, и он рассматривал ее в затухающем свете камина, гадая, посмеет ли он подумать об Амброзиусе в этот момент, и, если он всё-таки решится на это, не испортит ли он этим всё шоу. В какой-то момент ему показалось, что своим физическим зрением он может видеть средники каменного арочного окна будки привратника, у которого он сидел.
Наконец, она заговорила снова.
— Хью, тебе никогда не приходило в голову выяснить, кто такой этот Амброзиус на самом деле?
— Ну, я принял как должное тот факт, что он был мертвым и потерянным монахом, бедным парнем, которого они приговорили к смерти под лестницей в здании через дорогу. И то, что я в какой-то мере обладаю медиумистическими способностями, хотя никогда раньше и не подозревал об этом, а значит, он смог бы говорить через меня, если бы ему дали хотя бы полшанса.
— Это одна из возможных вероятностей, — сказала Мона.
— А есть какая-то еще? Помимо того, что я просто спятил.
— Да, есть и другая. Когда-нибудь слышал о реинкарнации, Хью?
— Да, что-то слышал. Это про то, что мы жили и раньше, да? Ты думаешь, что я был знаком с Амброзиусом в прошлой жизни?
— Возможно, — ответила Мона уклончиво, удивляясь тому, как много она осмелилась сказать, не выпустив при этом на свободу пленников тюрьмы подсознания. Тишина снова повисла между ними.
Потом Хью внезапно воскликнул:
— Мона, ради всего святого, скажи мне, что ты на самом деле думаешь. Я совершено не понимаю, где я и что со мной, и я сойду с ума по-настоящему, если не пойму этого в ближайшее время.
— Хорошо, — тихо ответила Мона, — Я скажу тебе. Конечно, я могу ошибаться, но лично мне кажется, что ты и есть Амброзиус.
— Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать, что я просто представляю себя им?
— Нет, я хочу сказать, что ты им был в прошлом. Душа, которая теперь обитает в твоем теле, когда-то была Амброзиусом, а до него — кем-то еще.
— Мона, я не понимаю. О чем ты?
По его тону она поняла, что Хью был очень взволнован, и надеялась, что сказанное не слишком его шокировало. Впрочем, отступать теперь было некуда.
— Ты слышал, что дядя Джелкс говорил о реинкарнации? — спросила она тихо, пытаясь передать ему часть своего собственного спокойствия.
— Да, я слышал, что он говорил, но я не уверен, что хорошо его понял. В его рассуждениях слишком много метафизики, как по мне. Ты хочешь сказать, что Амброзиус — это другая часть меня? Что-то вроде раздвоения личности?
— Нет, не совсем. Это подразумевает патологию — что что-то пошло не так. К Амброзиусу это не относится. По крайней мере, если мы будем правильно с ним взаимодействовать, до этого не дойдет. Он часть тебя, Хью, часть твоего бессознательного, которая пытается выйти наружу, а не что-то, что существует вне тебя.
— Хотелось бы, чтобы это было так, Мона. Мне кажется, что в Амброзиусе воплощено всё то, чем я хотел бы обладать, но не обладаю.
— Да, возможно, так и есть. Огромная часть тебя затерялась в тени, превратившись в Амброзиуса. Если мы выманим ее обратно, твоя целостность восстановится.
— Это самое разумное объяснение, которое мне доводилось слышать. У всех остальных начинается паника при одном лишь упоминании об Амброзиусе. Только у тебя хватает смелости разбираться с ним. Я чертовски благодарен тебе за это, Мона.
Она ничего не ответила, продолжая сидеть и смотреть в огонь, а он, наблюдая за ней, все больше убеждался в том, что путь к Моне пролегал через капюшон Амброзиуса, хотя каким образом или по какой причине, он не понимал.
Он первым нарушил молчание, которое грозило стать вечным, настолько далекой казалась Мона в этот момент.
— Ну, так и что дальше? Предположим, что я был Амброзиусом в прошлой жизни, но что мне нужно сделать с ним в этой?
Мона очнулась.
— Это как раз то, над чем я ломала голову, — сказала она. — Как я понимаю, единственное, что ты можешь сделать, это встретиться с ним лицом к лицу, а затем поглотить его. Только мне не совсем понятно, как именно это должно быть сделано.
— Зато мне понятно, — сказал Хью. — Чтобы стать им, мне нужно только представить, что я это он, и почувствовать мир через него. Мне удавалось стать им ненадолго, правда, не знаю точно, на сколько, в последние два или три раза.