— Что же, Мона? — лицо Хью начало странным образом меняться, пока он сидел в своем кресле, пристально глядя на нее. У нее даже возникло стойкое ощущение, что появление Амброзиуса было не за горами. Однако начать этот разговор было нелегко и она пыталась найти подходящие для этого слова.
— Меня беспокоишь ты, потому что мне кажется, что тебя что-то гложет. Может быть, расскажешь, в чем дело?
Хью беспокойно заерзал в кресле и отвернулся.
— Так вот почему ты не хочешь поехать к своей приятельнице на выходные?
— Да.
— Ты с таким же успехом могла бы это сделать. Я должен научиться ходить самостоятельно.
— Нет, не должен. Ты не сможешь ходить без моей поддержки, Хью. Во всяком случае, пока. Неужели ты этого не понимаешь?
— Да, я прекрасно это понимаю, но я решил, что должен попробовать. Я не такой дурак, чтобы не понимать, как ты ко мне относишься. Ты очень добра ко мне, но если я переступлю установленные тобой границы, то ты вышвырнешь меня также, как вышвырнула бы из рук горящие угли. Я могу пользоваться твоей добротой и твоим обществом только до тех пор, пока не переступлю этих границ; но если я вдруг забудусь, то снова останусь один. И я принимаю это, Мона. Это все, на что я мог надеяться, и больше, чем я мог ожидать, и я думаю, что мне стоило бы считать себя счастливчиком и быть чертовски благодарным за то, что мне было дано так много.
Он внезапно поднял глаза и посмотрел на нее.
— Странно, не правда ли, как все повторяется в жизни? На таких же точно условиях я жил и со своей женой. Наверное, это потому, что у меня духовный диабет — я могу выжить, только если буду придерживаться голодной диеты.
Мона положила руку ему на колено.
— Ты знаешь, что существует связь, которая привязывает меня к тебе также, как и тебя ко мне?
— Да, я знаю, что она есть. И я видел, насколько тебя это напрягает.
— Так было поначалу, но теперь у меня совсем другие чувства на этот счет.
— Полагаю, ты не хочешь выйти за меня замуж, Мона?
— Не сейчас, когда всё обстоит именно таким образом. Это будет не честно.
— Ну, в этом нет твоей вины.
— Нет, я вовсе не это имела в виду. Я хотела сказать, что не хочу использовать тебя, когда ты даже не являешься собой в полной мере. Если бы ты не нравился мне по-настоящему, Хью, я бы так и сделала; конечно, эта возможность — большое искушение для любого, кто находится в таком же положении, как я, но я этого не сделаю. Ты слишком хороший человек, чтобы поступать так с тобой. Если я вообще выйду за тебя замуж, то выйду по-человечески, потому что мне действительно этого хочется.
Хью накрыл ее руку, лежавшую у него на коленях, своей рукой.
— Поэтому я скорее приму твой отказ, чем согласие кого-нибудь другого, — сказал он, и они продолжили молча сидеть у огня, держась за руки.
Наконец Хью заговорил.
— Единственный человек из всех моих знакомых, для кого мои деньги действительно ничего не значат, это старый Джелкс.
— Они и для меня ничего не значат, — ответила Мона раздраженно и попыталась убрать свою руку, однако Хью не позволил ей этого сделать.
— О, имеют и еще какое. Ты немеешь, словно напуганная лошадь, когда тебе приходится с ними сталкиваться. Люди, которых я встречал в своей жизни, делятся всего на две категории — первые хотят во что бы то ни стало заполучить мою серебряную ложку себе в рот и высовывают язык, когда я оказываюсь рядом с ними; другие думают, что я могу решить, будто бы им есть какое-то дело до моей серебряной ложки и убирают подальше свои языки, когда я подхожу к ним близко. Возможно, они совершенно нормальны, но всё это несколько мучительно для меня. Невозможно построить по-настоящему близкие отношения с кем-либо, когда у тебя так много денег, и каждый человек вызывает у тебя столько же подозрений, сколько электрический заяц на собачьих бегах. Сдается мне, что это обратная сторона богатства. Единственные деньги, которые я когда-либо сам заработал в своей жизни, были те 6 пенсов, которые я получил, продав несколько испорченных книг из двухпенсовой корзины старого Джелкса — и будь оно все проклято, если я забыл отдать их старику и присвоил их себе. Если бы мне пришлось полагаться только на свои собственные умения, моим уделом была бы работа живой рекламой. Я ни копейки не заработал самостоятельно. И не думаю, что я мог бы сохранить эти деньги, если бы они не контролировались так сильно и я не получал их все в свое полное распоряжение только после женитьбы. Я никогда не использовал их во благо и они никогда не приносили мне ничего хорошего.
— Ты не пробовал заняться благотворительностью?