— Почему?
— Я... Я не знаю.
Как могла она рассказать ему о странном эпизоде, произошедшем между ними? Как, ко всему прочему, рассказать ему о том, какую моральную поддержку получил от нее Амброзиус? А без этих фактов любые объяснения будут звучать более, чем неправдоподобно.
Вернулся Хью Пастон.
— Окей, шеф, она сейчас же выезжает, и привезет с собой кровать и постельные принадлежности. Я приказал ей нанять Даймлер и ехать на нем. Надо будет видеть лицо шофера, когда они приедут сюда.
— Я зажгу огонь наверху, — сказал Джелкс и, первым выходя из комнаты, жестами пригласил Хью следовать за ним. Он знал, что Мона не захочет оставаться с ним наедине.
— Послушайте, — сказал он, как только закончил с огнем, — Не разговаривайте с ней об Амброзиусе, он ее раздражает.
— Она думает, что он восстанет из мертвых и начнет ее преследовать?
— Именно так.
— Вы знаете, Ти Джей, я сам очень сильно ощущал его присутствие где-то рядом, но мне не казалось, что он настроен враждебно. Я думаю, что бедняга пережил не лучшие времена и он был бы рад любому доброму слову от кого-нибудь, если вы понимаете, о чем я. Лично я хотел бы сказать ему несколько, просто поприветствовать его, знаете ли. Мне кажется, что у него была крайне отвратительная жизнь.
— Это все замечательно, — сказал книготорговец, — Но не делайте этого, пока Мона больна, или она совсем развалится на части. Не думайте об Амброзиусе, пока вы в этом доме. Мы не хотим, чтобы он проявлялся здесь.
— Хорошо, Ти Джей. Это ваш дом. И только вам решать, кто может приходить сюда, не важно, из этого мира или из другого. Но как только я обустроюсь на ферме, я попытаюсь связаться с ним, и у меня такое чувство, что ему об этом известно.
Глава 14.
Прибыла миссис Макинтош, быстро и без нареканий взяв контроль над ситуацией в свои руки.
— Может, пригласим доктора Джонсона? — спросил Хью.
— Конечно же, нет, — последовал ответ. — Если этот человек придет в этот дом, то уйду я.
— Боже, что с ним не так? Миссис Пастон постоянно о нем вспоминала.
— Я знаю, что она вспоминала. Но все же он и близко не подойдет к мисс Уилтон. Кто нам нужен, так это хороший, благоразумный, надежный врач. И если вы позволите послать за ним, то я приведу такого человека.
— Шотландец?
— Да.
— Так я и думал, — сказал Хью, посмеиваясь. — Хорошо, зовите своего шотландца. Он случайно не ваш родственник?
— Он троюродный брат моего покойного мужа.
Прибыл шотландский знакомый миссис Макинтош, который был похож на карманное издание старого Джелкса. Пока он осматривал пациентку, миссис Макинтош присоединилась к Хью Пастону внизу.
— Мистер Пастон, — сказала она тихо. — Мне было бы легче управиться со всем, если бы вы честно рассказали мне о том, кем они вам приходятся.
— Здесь особо нечего рассказывать, миссис Макинтош. Я наткнулся на мистера Джелкса совершенно случайно, ощущая себя очень гадко после похорон, и с тех пор так здесь и оставался. Он вытянул меня из весьма скверного состояния. Мне кажется, я бы совсем сломался, если бы не он. Мисс Уилтон его протеже; сдается мне, что он является кем-то вроде исповедника для всего района. Она художник. Я занимался поисками другого дома, и я хотел подобрать определенную мебель и декор, и старый Джелкс посоветовал мне поручить ей эту работу. Это ее профиль. Затем она заболела прямо на наших глазах. У нее нет никого, кто мог бы за ней присмотреть, и мы сделали для нее лучшее из того, что мы могли.
— Я вижу, — сказала миссис Макинтош. — Что, как ей казалось, было невозможно. Она считает себя женщиной, которая может рассчитывать лишь на себя.
Ее позвали сверху и она ушла, оставив Хью наедине с его мыслями.
Он был очень расстроен болезнью мисс Уилтон и винил себя в произошедшем. Но даже не смотря на то, что он взваливал всю ответственность на себя, а в его обмороке вряд ли была его вина, он все равно переживал гораздо сильнее, чем было бы разумно в данной ситуации. Ему казалось, что он уже давно достиг того состояния, когда все эмоции проходили мимо него и он совершенно ничего не чувствовал. Возвращение же способности чувствовать несло с собой болезненные ощущения, как тогда, когда кровь снова возвращалась в онемевшие части тела. Правда, с другой стороны его несколько успокаивало то, что он все еще был жив; вещь, в которой он часто сомневался в последние годы. Ему казалось, что жизнь, определенно, возвращалась к нему, и даже если этот процесс и был болезненным, то это все равно было хорошим знаком.
Он услышал, как ушел доктор, а затем к нему вернулась миссис Макинтош.