Ему казалось, что Амброзиус воплощал собой всё то, чего не было в нем самом, и к тому же был гораздо лучшим человеком. Но в то же время Хью всегда ощущал это в людях, которые ему нравились. Всегда, когда он видел что-либо достойное восхищения, он понимал, что в нем самом этого не было и что бесполезно было пытаться развить это в его собственной пассивной и ни на что не способной натуре.
В этот момент вошла миссис Паско с его чаем и он отложил изображение в сторону, чтобы помочь ей расчистить место для подноса среди книг и бумаг, которыми он завалил стол. Пока он занимался этим, изображение попалось ей на глаза.
— Боже, неужели это вы в такой забавной одежде, мистер Пастон? — спросила она. — Такое разительное сходство!
Когда она удалилась, Хью пошел наверх, не смотря на заваривающийся чай, и взял свое зеркало для бритья. Затем, позируя до тех пор, пока не получится правильный угол обзора, он смог увидеть собственный профиль, отраженный в засиженном мухами зеркале над каминной полкой. В наличии сходства не было никаких сомнений. Даже хозяйка гостиницы видела это.
Он откинулся на спинку стула, совершенно позабыв о чае. Это было невероятно. Вот он, живая копия умершего монаха, к которому он чувствовал такую глубокую симпатию и чей дом он приобрел. И что все это значило? Он поднялся, накинул свое кожаное пальто, пошел и забрал машину из-под навеса, под которым она стояла, и помчался по долгой дороге к Монашеской Ферме.
Когда он приехал, здесь никого не было, ибо мистер Пинкер отозвал своих людей для того, чтобы оказать первую помощь коровнику, грозившему обрушиться на своих обитателей. Уже начинало темнеть, когда Хью решил совершить обход вокруг зданий, и обойдя всю территорию вдоль неровной линии поля, остановился и стал их рассматривать.
Он внимательно разглядывал западный фасад с его высоким фронтоном, который покрывал маленькую часовню с ее нишей, лишенной статуи, которая казалась пустой глазницей на бледном фоне западного неба. Планировалось, что ниша будет сломана и превращена в окно, но этого еще не было сделано. Он разглядывал маленькие решетки под карнизом, которые отмечали каждую монашескую келью. Сквозь высокие окна комнат с каждой стороны были видны очертания лестниц и досок, которые использовались малярами. Идти туда, где было так много современных строительных приспособлений, у него не было желания, поэтому он повернул влево и, используя свой дубликат ключа, вошел в здание, которое когда-то было большой монастырской часовней.
Последний раз, когда он его видел, весь западный ряд был заколочен досками, и он нисколько не удивился тому, что стена в какой-то момент обвалилась и подверглась столь грубому ремонту. Немощеный пол, весь в следах птичьего помета, такого же твердого, как и цемент, его тоже нисколько не удивил. Но теперь, когда он вошел, ему бросились в глаза колоссальные перемены.
Грубая обшивка с западной стороны была убрана, открыв взору каменное сводчатое окно-розу прекрасных пропорций, в котором все еще тут и там держались в самых высоких углах фрагменты разноцветного витража. Земляной пол был вырыт и под ним обнаружилась узорчатая плитка. В углу под окном, аккуратно уложенные на старый мешок, лежали осколки цветного битого стекла, которые очевидно были откопаны из-под земли во время работы над полом. Мистер Пинкер ничуть не соврал, сказав, что знает, как обращаться со старыми зданиями.
Хью был восхищен. Он уже предвкушал то время, когда будет увлеченно соединять вместе кусочки стекла, словно части сложной головоломки, и помещать каждый из них на свое место в общем узоре.
Стоя под западным окном, сквозь которое проникали последние лучи закатного солнца, он смог, наконец, разглядеть крышу, которую у него не получалось увидеть во время его прошлых визитов, когда западное окно еще было заколочено. Он увидел, что крыша была крутой и очень высокой для здания такого размера, и что она была поделена на пять отсеков опорными столбами. В каждом отсеке, насколько он мог различить в этих последних солнечных лучах, падавших с западного горизонта, находилась огромная крылатая фигура, чьи смутные очертания напоминали ангела.
Восточная сторона, вопреки церковным обычаям, представляла собой глухую стену без окон, и Хью мог различить смутные очертания рисунков на высоте, занимавших всю ее огромную площадь. Он медленно подошел ближе и как только расстояние сократилось, изображение на стене стало более четким и он смог различить, что это был рисунок раскидистого зеленого дерева, украшенного разноцветными фруктами. Десять из них, посчитал он, с выцветшими остатками краски основных изначальных цветов, были сгруппированы в ровные треугольники, три по три, и один странным образом располагался ниже почти у самого основания ствола.