Он повернулся и пошел к часовне. Он встанет в центр Великого Знака, изображавшего всю сотворенную Вселенную, он встанет в точку пересечения потоков, и там он вернет свою душу силам, сотворившим ее, и исчезнет, оставив свое тело тем, кто имел над ним полную власть; могут приговорить его к самому худшему наказанию, всё равно оно не продлится долго.
Кто-то заговорил с ним, когда он шел по пропитанной росой траве к дверям часовни; он не знал, кто это был, но чувствовал, что этот мужчина желал ему добра, так что он, должно быть, был одним из его монахов, а не кем-то из римских чужаков с их итальянской хитростью и жестокостью. Он вознес краткую благословляющую молитву, как и полагалось священнослужителю его сана, и прошел дальше, оказавшись в темноте часовни.
Прежде чем потянуть на себя массивные двери и закрыть их за собой, он остановился и оглянулся назад. Солнце уже село, но вечерняя заря всё еще пылала над темной линией деревьев и над ней сияла в небесах серебряная звезда. Он долго стоял, разглядывая эту картину. Он был уверен, что больше никогда такого не увидит. Это был конец. У него возникло странное ощущение, будто бы всё это уже происходило раньше — как если бы он точно знал, что будет происходить потом. Они будут искать его здесь; затем заточат его в подземелье; а перед рассветом он встретит свою смерть. В темноте он прошел к высокому алтарю и занял нужное место. Вокруг него были изображены символы небесных домов; позади него возвышались, каждый на своем месте, великие Правители Первоэлементов, чьи крылья делали их похожими на архангелов. Немного постояв, он опустился на колени и положил руки на каменный кубический алтарь. Те, кто придут за ним, должны будут найти его здесь.
Глава 20.
Тем временем в комнате, которую он недавно покинул, шло довольно жаркое обсуждение.
— Как вы думаете, — спрашивала леди Пастон, — можете ли вы признать его невменяемым на основании того, что вы только что увидели?
Доктор Хьюз потер подбородок.
— Это несколько затруднительно. Мне бы хотелось чего-то более определенного. К этому вопросу нужно подходить с осторожностью.
— Но это как раз то, о чем нам рассказывала мисс Памфри, — сказала леди Уитни.
— Боюсь, что мы не можем это использовать, это только слухи. Она вытрясла информацию из девчонки, а девчонка, по всеобщему мнению, не совсем адекватна. Это может помочь нам принять какое-то решение, но этого недостаточно для признания его ненормальным. Я могу сделать это только на основании того, чему сам стал свидетелем.
— А разве вы видели недостаточно? Мне казалось, что все мы сегодня повидали достаточно для того, чтобы сделать вывод о его невменяемости. Никогда в жизни я не видела ничего более безумного.
— Да, но он ничего не сделал, милая леди.
— Он на это не способен. Он никогда ничего в своей жизни не сделал — и никогда не сделает, — резко заявила леди Пастон. — Чего не сказать о других людях, в руки которых он регулярно попадает. Доктор Джонсон готов признать его невменяемым, если это сделаете вы, а он очень хорошо его знает.
— Ммм… Ну... В таких вопросах не следует торопиться.
— Но если вы этого не сделаете, он не оставит никому ни пенса. К великому сожалению, его отец оставил ему всё, чтобы дать ему шанс подняться в жизни, и вы сами видите, как он этим распоряжается. Доктор Джонсон говорит, что он абсолютный псих.
— Ммм… Да, я вижу. Не хватает звезд с неба. И в то же время очень эксцентричен. Водит дружбу с представителями низших классов. Ненормальные часто так делают.
— Ну так и что вы предлагаете? — леди Пастон начинала злиться.
Доктора Хьюза пригласили сюда ради выполнения особой задачи и он это прекрасно знал, однако, казалось, был совсем не расположен к этой работе.
— Вот если бы мистер Пастон побыл некоторое время под моим наблюдением...
— Это бессмысленно, — рявкнула леди Пастон, — Это не поможет нам прибрать к рукам его дела и контролировать каждый его шаг.
— Я пытался сказать, леди Пастон, — ответил доктор Хьюз с чувством собственного достоинства, — Что если бы мистер Пастон хоть какое-то время побыл под моим наблюдением, то я смог бы получить более полное представление о его состоянии и если бы я увидел нечто такое, что заставило бы меня посоветовать вам признать его невменяемым, я бы обязательно вам об этом сообщил.