Мы прошли по берегу реки совсем немного, когда увидели несколько человек, движущихся навстречу. Они тоже нас увидели, поэтому прятаться смысла уже не было. Подойдя поближе, мы увидели, что это мужчина с семьей — все разодеты и тащат корзины, украшенные венками.
— Они идут на праздник, — проницательно заметил Аристофан.
Семейство — мужчина, его жена, две старухи и трое маленьких детей — радостно замахали нам. Аристофан взглянул на меня и спросил:
— Теперь что будем делать?
— По возможности, ничего, — ответил я. — Ты главное помалкивай.
Они уже были на расстоянии окрика, и я их окликнул.
— Не подходите, ради богов, — закричал я. — Чума! Мы заражены чумой!
— Какой чумой? — ответил мужчина.
Тут он меня подловил, но я не стал особенно напрягаться.
— Держитесь от нас подальше! — орал я. — Убирайтесь или все вы мертвецы!
Сицилийцы глядели на меня во все глаза, но не двигались.
— Откуда вы? — спросили они.
Я прикинул и ответил:
— Из Леонтин.
— В Леонтинах чума? — закричал мужчина. — С каких это пор?
— Это афинская чума, — ответил я. — Афиняне занесли ее пару дней назад. Город сейчас больше похож на скотобойню. Ни в коем случае не приближайтесь к нему.
— Но как же праздник? — спросил мужчина. — Мы идем на праздник.
Я яростно затряс головой.
— Уходите, — ответил я. — Идите домой, ни к кому не приближайтесь. Это афинская чума!
Человек в замешательстве покачал головой.
— А вы куда идете? — спросил он.
— К морю, — ответил я.
— Зачем?
— А почему нет?
— Прошу прощения?
— Я говорю, почему нет?
— Ох, — он обернулся к домочадцам. Одна из старух тут же принялась его пилить, а дети расплакались.
— Что ж, спасибо вам! — крикнул он. — Вы есть хотите?
— Да, — ответил я. — Очень хотим.
— В этой корзине — хлеб, — сказал он, показывая на свою корзину. — Я оставлю ее тут для вас.
— Спасибо! — крикнул я; к этому моменту я почти охрип. — Прошу вас, уходите, пока целы! Болезнь очень заразна!
Мужчина поставил корзину на землю и бросился бежать, преследуемый по пятам семьей. Когда они исчезли из виду, мы бросились к корзине. В ней обнаружились пять свежих праздничных пшеничных хлебов и два медовика. Помню, отличные это были медовики.
— Интересно, чей это праздник? — спросил Аристофан с полным ртом.
— Понятия не имею, — ответил я. — Наверное, Деметры или Афины. Уж точно не Диониса, в это-то время года.
— Что ж, чей бы он не был, это просто удача, — сказал он. — Я умирал с голоду.
— Да быть того не может, — я слизал с пальцев остатки меда. — Ладно, пошли дальше.
Вскорости мы вышли к крестьянскому дому. Если не считать спящего пса, двор был абсолютно пуст. Все ушли на праздник. Убедившись, что в доме никого нет, мы вышибли дверь и вошли внутрь.
Есть одни история — о старике Алкмеоне, основателе знаменитого афинского клана Алкмеонидов. Она гласит, что основу состояния семьи он заложил, служа у прославленного Креза, царя Лидии и богатейшего человека в истории. В награду за службу Алкмеону позволили спустится в царскую сокровищницу и взять столько золота, сколько сможет унести. Ну так вот, когда Алкмеон вошел в сокровищницу, у него чуть глаза не лопнули: золото было повсюду — золотые кубки и тарелки, золотые доспехи и золотые кольца, золотые треножники, золотые статуи, золотое все. Придя в себя, он сообразил, что наиболее перспективным объектом является золотой песок, которого там были многие кувшины. Он связал рукава своей одежды, чтобы получился своего рода мешок и высыпал туда целую амфору песка. Затем он опорожнил вторую себе на голову — волосы у него были густые, кудрявые и умащенные маслом — затем нашел два больших золотых кувшина и наполнил их опять же золотым песком. Наконец он набил песком рот. Нагруженный таким образом, он доковылял до своего жилища и свалился без сил. Он чуть не захлебнулся золотым песком, но слуги вовремя вызвали у него рвоту и тем спасли жизнь.
Мы, вломившись в тот дом, чувствовали себя примерно так же. Там было полно всякой еды, вина и масла. Там были новые одежды, новая обувь и новые кожаные шляпы. Все, чего душа пожелает.
— Как в рай попали, — сказал Аристофан.
Тут до меня дошло, что это вовсе не рай — скорее, что-то вроде моего дома в Паллене, разве что поменьше размером и победнее. Здесь жили обычные люди, земледельцы, старавшиеся подкопить побольше на черный день. Мы, два богатых афинских всадника, которых всю жизнь окружала недоступная этим людям роскошь, стояли и оглядывались с вожделением, какого не знали никогда.
Первым нашим побуждением было обобрать дом дочиста; через некоторое время, однако, мы слегка успокоились и ограничились чистой одеждой и пятидневным запасом еды. В новых шерстяных туниках, плащах, сандалиях и широкополых шляпах, при посохах и мечах (Аристофан раздобыл для себя один), с полными сумками припасов мы почувствовали себя благородными людьми. Кроме того, мы отыскали бритву и зеркало и подрезали волосы и бороды — вы представить себе не можете, какое удовольствие это мне доставило. Не стоит и говорить, что Аристофан не смог на этом остановиться и залез в семейный кошель. В нем обнаружилось двадцать статеров, и он наотрез отказался вернуть хотя бы один.