Передовые колонны демонстрантов подошли к воротам тюрьмы. В стройных рядах были видны лозунги, державшиеся на вырванных с корнем дорожных указателях. В конце концов все собрались у тюрьмы.
— Свободу вдове Шик! — звучало мощное выражение народной воли. — Выдайте нам лысых тюремщиков! Свободу вдове Шик!
Я же тихо улыбался, думая о том, что сейчас чувствует вдова в своей темнице. Но в этот момент наемники лысых прислали какую-то полицейскую машину, которая перекрыла вход в тюрьму.
Впрочем, было ясно, что попытки плешивых-паршивых защитить тюрьму обречены на провал. Напряжение возросло многократно, когда полицейские попытались силой удалить из толпы наиболее крикливых демонстрантов, расталкивая при этом людей направо и налево. Казалось, не избежать массовых столкновений, чреватых беспорядками, но тут вдруг ворота тюрьмы распахнулись и на пороге появился заместитель начальника. Он двинулся прямо в толпу, выясняя, кто здесь главный. Затем капитан направился к моей машине. Он несколько удивился при виде нашей фиолетовой формы, но отдал честь:
— Я вынужден выйти сюда, ибо я заменяю моего лысого начальника в важных ситуациях. Нам беспорядки не нужны. Если вы обещаете успокоить людей и покончить с атмосферой ненависти, царящей в толпе, я задействую свои полномочия и отпущу вдову Шик до суда.
— Согласен, — ответил я, — я вас не забуду, дорогой тюремщик.
— Я только выполняю свой долг. Кстати, мой начальник совершенно лысый.
После достижения соглашения Пепи приступил к успокоению толпы и велел командирам подразделений бойцов отвести людей в дальний район города, дабы навести порядок и там.
— Вперед, гарпунеры! — выкрикнул Пепи. — Звуки разбиваемых витрин магазинов, принадлежащих лысым, будут нам наградой! Чаша переполнена!
Но есть предел даже количеству витрин, обреченных в жертву разгневанным демонстрантам. Во мне вдруг снова почему-то пробудилось опасение, что Пепи все же получает определенный процент от доходов торговцев стеклом и объединения стекольщиков, хотя доктор Шимкович опять принялся меня успокаивать, говоря, что не нужно сомневаться в честности господина Шумкоти.
Через короткое время Пепи вернулся к машине и заявил, что это был единственный и самый быстрый путь освобождения вдовы. Вместе с тем он попенял мне за то, что я заранее не поставил его в известность о своем плане.
— Нельзя ничего скрывать от лучшего друга, — сказал Пепи, — это же элементарно.
В эту минуту ворота тюрьмы отворились, и в них появился хрупкий силуэт вдовы. Бойцы Фронта, оставшиеся с нами, подняли измученную женщину на руки и понесли к машине. Остальные тащили целую груду подарков, которую я приготовил для благородной женщины за время ее томления в застенках. Для всех этих чемоданов пришлось заказывать отдельное такси. Вдова уселась в машину между мной и Пепи, рыдая от счастья.
— Огромное спасибо, — шептали ее сухие губы. Она взволнованно пожимала руку Пепи. — Я обязана вам своим освобождением, господин главный редактор. Я знала, что такой человек, как вы, не оставит меня в беде.
— Это я вызволил вас из тюрьмы, — кричал я, — я и никто другой! Кстати, госпожа, не хотите ли вы вернуть мне мои пятьсот долларов?
Она посмотрела на меня странным взглядом:
— Какие пятьсот долларов?
— Которые я вам дал, чтобы вы их спрятали. Которые эти палачи нашли у вас.
— О чем речь? — сухо ответила вдова. — Ваши доллары до сих пор спрятаны у меня в доме, за портретом Гершона, моего покойного мужа. Они нашли МОИ доллары.
Если б мы не сидели так плотно на заднем сиденье, я бы начал истошно орать.
* * *
Я до сих пор удивляюсь, как я мог подумать, будто вдова взяла на себя вину за хранение моих долларов. Разумеется, я тут же выбросил все продукты и предметы роскоши, которые посылал ей в тюрьму. И зачем только я организовывал демонстрации ради ее освобождения? Кстати, вдова так и не вернула мне пятьсот долларов. Она утверждала, что сыщики могли с таким же успехом найти и мои деньги. Несмотря на все это, я убедил ее взять в свои руки управление моим домашним хозяйством, в порядке работы руководителя женской секции партии. Мне это было необходимо, поскольку работа по дому не была сильной стороной маленькой Мици. Кроме того, таким путем я надеялся подобраться поближе к району расположения портрета покойного Гершона.
* * *
Вдова попросила несколько дней на размышления, но в конце концов согласилась и переехала в одну из восьми комнат моего дома. Пользуясь случаем, она распродала по дешевке все запасы своего магазина, что послужило причиной резкого падения цен на рынке предметов культа.