На стенах зданий появились фиолетовые плакаты:
Школьники! Вступайте добровольцами в ударные отряды Гарпуна! Мы обещаем послать вас на самые опасные участки фронта, под смертельный огонь, так что вам не придется проходить никакой военной подготовки! Долой лысых изменников! Да здравствует Пинто!
В ударные отряды записалось немало гимназистов и взрослых граждан. Однако в конечном счете молодежь выступила против нас, а не против подлого внешнего врага.
Мы остались одни, но тем не менее по-прежнему стойко держались перед лицом приближающейся бури, и не только из соображений престижа.
В разгар битвы кто-то дотронулся до меня сзади. Это был Артур Мольнар.
— Господин Пинто, — прошептал он, — я развожусь. Выяснилось, что моя жена относится к категории ЖГБ(сед) — она на четверть лысого происхождения. Что вы на это скажете?
— Артур, — сказал я, согнувшись под подоконником, — законы надо выполнять. Ваша жена лысая со стороны отца или матери?
— Со стороны матери, дорогой вождь.
— Если так, то я, слава Богу, вправе предоставить ей «Освобождение».
Я облегченно вздохнул и бросил на улицу гранату:
— Артур, вам надо будет подать завтра прошение по этому вопросу в пяти экземплярах.
Мольнар пригнулся вместе со мной и поправил парик. Полученное им от меня «Освобождение» было еще в силе, а его работа во внутренней разведке в последние месяцы меня вполне устраивала.
— Это мой последний парик, — извинился Мольнар, — маэстро Тровиц бежал в Лихтенштейн.
— Так я и знал!
— У меня есть дополнительная информация, — сказал Артур, скидывая в окно пресс-папье, — мы поймали химика — брата Шимковича. Он пытался бежать на территорию, захваченную противником, продав фабрику по производству «Кассонала икс Ж» по смехотворной цене офицеру разведки подлого врага.
— Что?! — вырвалось у меня. — Так этот подлец Шимкович производил на нашей фабрике конкурирующий продукт?!
— По-видимому, так, — пробормотал Артур, — я не знал, дорогой вождь, что вы занимались производством жидкости для волос…
Снова я сболтнул лишнее. Но какое это сейчас имело значение?
— «Антитер» был гораздо лучше, — пролепетал Артур, — во всяком случае, на вкус.
— Тихо, что-то там внизу происходит.
В этот момент люди барона прекратили стрельбу, освободив проход для трех человек, приближавшихся к зданию. Это были доктор Зенмайер, его приемный сын Эберхарт Т. Дугович, а за ними следовал доктор Шимкович.
* * *
Произошел драматический поворот событий.
Доктор Зенмайер потребовал немедленно созвать экстренное заседание руководства партии.
— Время терять нельзя, — заявил он, — нужен мир между Лига и Фронт. Без мир придет много-много лысых, и вас повесить на большое дерево.
— Папа, я в качестве премьер-министра присоединяюсь к вашему мнению, — заявил Дугович и обратился к нам: — Сколько еще лысых в нашем распоряжении в лагерях?
— Восемь тысяч триста семьдесят два полностью лысых, — заявил доктор Шванц, — три тысячи двести два наполовину лысых и пятнадцать лысых на четверть. Это данные утренней поверки.
Шванц говорил под вой пролетающих снарядов. Задняя часть здания парламента с грохотом обрушилась.
— Хорошо, — сказал доктор Зенмайер, — обняться быстро, раз-два!
Доктор Шимкович подошел ко мне и дружески обнял:
— Дорогой Пинто! Я всегда вас ценил. Я должен был это сказать.
— Сукин сын, — шепнул я ему, — а «Кассонал Ж»?
— Забудем об этом, — прошептал он мне, — все это приносило сплошные убытки.
Грохот снаружи усиливался. Внизу гремели выстрелы. В зал ворвался командующий Главлысучетом.
— Враг у ворот! — выкрикнул он, задыхаясь.
Доктор Зенмайер и его приемный сын опрометью выбежали на улицу. Руководство Фронта и доктор Шимкович держались стойко, соблюдая взаимное уважение к движениям-близнецам по защите волосатых. Мы сидели под большим столом заседаний, анализируя сложившуюся ситуацию.
— Что слышно в лагерях для лысых? — поинтересовался доктор Шимкович, перекрикивая грохот пушек. — Чем они там занимаются?
— У нас нет точной информации, — проорал доктор Шванц, — утром еще продолжались экстренные проверки генеалогических древ. Сто двадцать лысых мошенников, выдававших себя за волосатых, предстали перед военно-полевым судом.