Полицейский отлично знал, что его друг ворчит просто так, для порядка, и до косых взглядов своих коллег ему не было никакого дела.
– Но ведь за дело закрыл. Не просто так. И мужику помогли, что в этом плохого?
– Помогли?! Интересно у тебя получается. Твоя помощь ограничилась лишь тем, что ты привёл ко мне полуживого бомжа, а потом, когда всё выяснилось, честно выслушал меня и разделил с нами его проставу.
– Ну вот видишь. Без меня никакой проставы бы не было.
– Нет. Я с тобой больше ни в какие авантюры не хочу ввязываться, – произнёс Степанов, хотя сам уже заинтересовался.
Друг просто так не стал бы отвлекать его. На подобного рода дела у него был настоящий нюх. Не сумев, но как подозревал Степанов просто не захотев, попасть к операм или следователям он устроился в патрульную службу и теперь находил для себя интересные дела, но предпочитал разбираться в них на расстоянии при помощи своего друга и однокурсника. Это-то и раздражало Степанова.
– Да ты послушай, может потом ещё спасибо скажешь… Во-первых, парень очень молод и на наркомана не похож, но он явно находится под каким-то препаратом. Кстати, ему похоже совсем плохо. Дежурный вызвал к нему Димку, если что вызовут «скорую»… Документов при нём не обнаружено, вообще ничего, но, похоже, он не русский. Пару фраз произнёс на каком-то языке…
– Да уж спасибо тебе за такой бонус. Иностранец-наркоман при смерти. Мне ещё придётся устанавливать его личность. А если он тут помрёт, начальство мне устроит бонус… Я его Жорниковой отдам, – добавил Степанов, сердито взглянув на друга, который отвлекал его от важных дел.
Но Константин знал, что этого Николай никогда не сделает. Ему была хорошо известна та история, из-за которой «сцепились» начальник оперов и молодой следователь.
Около года назад дежуривший патруль выезжал на очередной вызов. Бдительные соседи позвонили в отдел и пожаловались на шум из квартиры. По прибытии патруль с трудом задержал «амбала», который не успел покинуть место преступления. В квартире находился труп и лежащий без сознания мужчина с ножом в руке явно уступающий пытавшемуся скрыться и в росте и в весе. Прибывшие на место оперативники довольно быстро установили личность задержанного. Им оказался злостный рецидивист, находящийся в розыске. Его неоднократно подозревали в убийствах, но прямых улик против него никогда не было. И сейчас он мог легко уйти из квартиры и вновь оказался бы ни при чём, но просто не успел.
Для Степанова в этом деле всё было очевидно, и как он считал, всё будет очевидно и для следователя, ведущего это дело. Поэтому он даже не интересовался дальнейшей судьбой задержанных. Лишь из докладов своих людей он узнал, что обоих после допросов доставили в изолятор. При этом не были подготовлены необходимые бумаги, и следователь не потрудилась поднять трубку и хотя бы устно предупредить охранников о том, что следует как минимум разместить заключённых по разным камерам. В этом она не видела смысла.
Степанов немедленно выехал в СИЗО, по пути позвонив в изолятор, но было уже поздно. К его прибытию начальник СИЗО рассказал, что по его звонку сразу же распорядился перевести одного из заключённых. Когда вошли в камеру, всё было спокойно. Один из заключённых, не «амбал», лежал на койке и, кажется, спал. К нему приблизились, и оказалось, что он сильно избит. Его срочно перевели в больничное отделение, но с тех пор он только и твердит, что это он убил, всё подпишет и подтвердит, только больше не бейте.
Опрос сокамерников ничего не дал. Никто ничего якобы не видел и не слышал. Не помогли даже уступки, на которые готов был пойти начальник СИЗО лишь бы хоть от одного услышать правду о произошедшем.
Спустя месяц, немного придя в себя, избитый вновь подтвердил под протокол, что это он убийца. Следователю этого было более чем достаточно.
Тогда Степанову удалось вмешаться и развалить её дело. Помогла анонимка, пришедшая от кого-то из заключённых. Он убедил пострадавшего отказаться от предыдущих показаний, ссылаясь на своё состояние. Затем всего за несколько часов, которые ему выделило начальство, Степанов полностью раскрутил всё это дело, доказав то, что было очевидно с самого начала.