– И как вы это можете объяснить? – насторожился Степанов по поводу облучений, вспомнив о выходке Веласа.
Врач лишь пожал плечами:
– Определённо могу сказать одно. Кто-то намеренно стёр вашему другу воспоминания тех дней…
– Разве такое возможно? – с недоверием улыбнулся Степанов. – Да и зачем…
– Ну, думаю «зачем» вы сможете узнать, когда найдёте его, а по поводу возможности… У меня есть знакомые, сильные гипнотизёры, которые могут стереть определённые участки памяти или заменить их, если вы меня понимаете… Но… вогнать человека в искусственную кому без химии… даже им не под силу. Теперь вы меня понимаете? Надеюсь, вы не откажете мне во встречи с этим человеком, если что-нибудь выяснится. Это настоящий прорыв в медицине. Такой человек просто обязан работать у нас.
Под конец, заручившись от оперативника обещанием, что тот будет держать его в курсе, врач разрешил недолгое посещение, чтобы не переутомлять больного.
Николай зашёл в палату. Дмитрий не спал и насколько заметил Степанов, его даже отключили от аппаратуры.
– Живой! Живой, бродяга!
Степанов неудачно обнял друга. Тот слегка вскрикнул и поморщился от боли:
– А ты пришёл добить что ли?
– Прости…
– Это всё потом. Врачи меня никуда не отпускают, хотя ещё немного и я сам сбегу отсюда. Надеюсь с твоей помощью. Но вначале, слушай меня внимательно и не считай это какими-то бреднями. Заступов под прикрытием клиники для умалишенных продаёт за границу более-менее пригодные органы своих пациентов. Особенно одиноких. Их всё равно при жизни никто не навещает, а после смерти не запрашивает. Но самое главное, что сейчас в его руки попал Велас. Надеюсь мне не нужно объяснять тебе, что всех нас ждёт, если с этим юношей что-нибудь случится. Вчера вечером Заступов позвонил мне и сказал, что Велас умер. Я немедленно приехал в клинику… Слово за слово он раскрыл мне свои истинные мотивы, и я уверен, что Велас жив. Когда я потребовал выдать юнца, Заступов выстрелил в меня. Не знаю, как я оказался здесь. Врачи говорят, что это ты нашёл меня в заброшенном детском саду, хотя я и не представляю, как там оказался. Но это всё потом. Тебе немедленно нужно ехать в клинику. Уверен, что Велас ещё жив, но нужно торопиться… Чего ты лыбишься?! Оставь своё подозрение. Я в полном порядке. Сейчас главное найти Веласа. Ведь убьют мальчонку…
Степанов слушал друга с улыбкой, не перебивая.
– Мне уже всё известно, – поспешно вставил оперативник, как только Дмитрий замолк. – Заступов полностью разоблачён и ему грозит не шуточный срок. Велас сейчас в безопасности у тебя дома. Ведёт себя вроде смирно, я каждый день заезжаю к нему.
– Так ты уже всё знаешь, – разочарованно произнёс Сомов. – А я тут распинаюсь. Но когда ты успел всё узнать? Ведь я сам только вчера узнал обо всём…
– Не вчера…
И Степанов рассказал другу о событиях прошедших дней.
– Да, теперь я припоминаю, – сказал Дмитрий, выслушав друга, – что когда приехал по вызову Заступова и прошёл в его кабинет, он дал мне выпить воды. Почти сразу у меня закружилась голова, но тогда я посчитал, что это из-за Веласа. Видимо Заступов понял, что я вспомню тот разговор и, сделав однажды верные выводы, смогу сделать это и ещё раз. Кажется, до выстрела он даже предлагал мне денег, но тот момент я уже плохо помню.
– Ты мне только скажи, зачем ты дал отмашку операм? Ведь они для того туда и были поставлены чтобы обеспечивать безопасность вам обоим, – с укором произнёс Степанов.
– Честно… не помню… Когда мне позвонил Заступов я немедленно выехал в больницу. Я расстроился и в тот момент совершено забыл об охране… Может как-то случайно махнул рукой… машинально… не помню… Коль, слушай, ты лучше в первую квартиру зайди. Там пенсионерка живёт. Зовут Арина Ивановна. У неё окна как раз во двор выходят. Наш участковый с ней хорошо знаком и, если у него не порядок на участке он сразу к ней. Уверен, что сможешь что-нибудь прояснить.