Двигатель замолчал, издав напоследок глухое и жалкое «бульк». Говорившие уже вышли из машины и направлялись в сторону дома, явно намереваясь зайти внутрь. Послышался негромкий щелчок, сигнализировавший о блокировке всех дверей автомобиля. По грязи шли двое.
Чавканье их шагов в ночной тишине казалось таким громким, что эти звуки буквально врезались, ввинчивались в голову Максима, сковывая разум и блокируя поток мыслей. Его лицо побледнело, даже побелело, приняв цвет мела. Ужас и чувство безысходности сковали всё его тело, не давали пошевелиться. И холод издевался над бедным Максимом тоже: замораживал руки и ноги, обдувал ледяными потоками мокрую спину, заставляя его непроизвольно выгибаться назад. Тогда ему казалось, что это худшие моменты в его жизни. Но он упорно отказывался принимать то, что это всё происходит с ним и это всё по-настоящему. Если бы он в тот момент пропустил эту мысль себе в мозг, наверное, сошёл бы с ума. На его психику и так действовало слишком много вредителей, кусавших его за основание мозга, вызывая колючие мурашки. Они бежали по всему его телу, словно принимали участие в марафоне, расползались в разные стороны, расширяя площадь завоёванных территорий, захваченных в ходе неравного для одной из сторон боя. Максим переступил через себя и попытался пошевелиться.
Пальцы на руках уже онемели и чувствовались плохо. Он начал сжимать и разжимать кулак, чтобы хоть как-то нормализовать ток крови, которая ушла из конечностей и теперь барабанила в его ушах, заглушая звуки приближавшихся шагов.
Дверь в дом полностью распахнулась, издав громкий, но короткий мерзкий скрип, который как будто пробудил Максима от своих мыслей. Он впился глазами в темноту жилища, стараясь рассмотреть в слабых лучах лунного света пришедших. Вернее, его интересовал лишь один. Тот, который, судя по всему, заказал его убийство. Его голос был очень похож на голос…
К столу прошли двое мужчин, один из которых был одет в длинный балахон, свисавший с его широких плеч чуть ли не до пола, а другой был одет в обычную чёрную куртку, деловой костюм и чёрные ботинки. Юрий отодвинул стул от почерневшего стола, усаживаясь на него. Тот скрипнул под его небольшим весом, явно не ожидав того, что его услугами кто-то когда-нибудь ещё воспользуется. Этот звук прозвучал так жалобно, так обидчиво, будто это несчастная мебель хотела выговориться, рассказать обо всех своих проблемах, но рта у этого стула не было. Впрочем, как и у остальных предметов мебели. И оставалось ему лишь ничтожно скрипеть от каждого прикосновения.
Мужик в чёрном балахоне стоял спиной к Максиму, поэтому его лица, скрытого чёрным капюшоном было не разглядеть. Он садиться не стал. «Наверное, они скоро уйдут».
- Послушай, я заплатил вам деньги. Так? Тогда почему же ты и другие деревенщины сейчас ничего не делаете?
- Потому что мы отдыхаем. Да и толку сейчас бродить по лесам ночью? Это то же самое, что искать иголку в стоге сена. Мы, кстати, не все сейчас отдыхаем. Некоторые из нас сейчас по деревне ходят, ищут его. Он в любом случае к селению выйдет, не будет же он в лесу вечно сидеть? А если и решит там остаться, то мы с рассветом пойдём на его поиски. Не переживай, у нас всё схвачено.
- Мне нужно его рабочее место. Ему просто повезло попасть на эту должность, но он совершенно её не достоин. А наш руководитель считает его лучшим, хотя я ему уже неоднократно намекал на то, что это далеко не так. Ха, если б меня ещё кто слушал!
В доме повисло напряжённое молчание. Говорившие затихли. Лишь Юрий нервно стучал кончиками пальцев по столу. «Это всё из-за места?! Почему я не сказал им, что увольняюсь?!». Максиму хотелось кричать, рвать всё вокруг себя, но он был слишком слаб для этих двоих. Именно из-за его глупого намерения уйти по-английски из их кампании он был сейчас непонятно где, за 134 километра от Мартыновска, сидел и дрожал в старом пыльном шкафу. Максим не мог в это поверить. Из его глаз покатились слёзы отчаяния. Он хотел вернуть время назад. «Если б я только мог...».
- Пошли покурим, - как-то надрывисто, на выдохе произнёс Юрий.
- Пошли.
Стул вновь скрипнул, на этот раз с неким облегчением. Юрий поднялся на ноги и последовал за своим проводником, который к тому моменту уже дошёл до входной двери. Их шаги остановились где-то рядом с крыльцом, метрах в четырёх от дома. Они о чём-то говорили, но Максим их уже не слушал.
«Нужно выбираться отсюда. Но как? Окно?». Он аккуратно, стараясь не наступить на скрипучие доски, на цыпочках подошёл к окну. Он схватил доску сверху и снизу. В руки сразу впились несколько заноз, но Максим не почувствовал боли. Её притуплял невероятно сильный страх. Он и двигал им в те моменты, командовал, приказывал, подчинял человека своей воле. Но надо отдать должное, делал он всё это во благо. Сам Максим на такое не решился бы. Остался сидеть в пыльном шкафу до скончания веков. До самой смерти.