«Дёргай! Резко и быстро!» - скомандовал голос в его голове. «Сейчас или никогда!». Максим изо всех оставшихся сил потянул доску на себя, намереваясь вытащить её вместе со ржавыми гвоздями и… Гвоздь с левой стороны вместе с доской оторвались от стены, издав оглушительный в ночи скрип, больше походящий на визг резанного животного, отчаянно борющегося за свою жизнь.
Максим остолбенел. Доска повисла на одной лишь правой стороне, опустив левый край с торчащим из него гвоздём вниз. Максиму хотелось закричать так же, как и этому проклятому гвоздю.
- Это что было?
- Возможно он пришёл, - понизив голос произнёс балахон. – Нужно с двух сторон обходить. На, держи нож. Заходи через парадную, а я со стороны окна буду. Ну же, не стой столбом, двигай быстрее!
Его собирались окружить, обездвижить, как капкан обездвиживает беззащитного зверя, который по неосторожности угодил в него. «Что теперь?»
Максим, сам не понимая почему, бросился в кучу коробок, намереваясь скрыться в них. По счастливой случайности, он прыгнул в них не издав ни единого звука. Лишь лёгкий шелест отсыревшего картона раздался в глубине заброшенного здания. Он накрылся пустыми коробками с головой, оставив возле правого глаза небольшую щель, через которую виднелось окно (расположенное прямо напротив него) и часть шкафа, как раз с той накренившейся дверцей.
В доме послышались быстрые напряжённые шаги. На улице раздалось чавканье грязи под тяжёлой подошвой. Максим лихорадочно пытался накидать на себя как можно больше коробок, но поняв, что окружавшие его уже близко, замер на месте. Он был не в силах даже сделал вдох. От недостатка воздуха у него потемнело в глазах. Максим подумал, что всё, это конец. Так он и умрёт под этой воняющей затхлостью кучей коробок, под которыми найдут его труп не меньше, чем через пару лет. Вот будет забавно местным смотреть на эту немощную, ничтожную картину смерти. «Нет! Не сегодня!». Максиму удалось сделать вдох, и он наполнил лёгкие воздухом, вновь задержав дыхание.
В окне появилось лицо, скрывавшееся под капюшоном балахона всё это время. «Очкарик!». Максим вспомнил, что это был действительно его голос. В комнату, слева от кучи коробок вошёл Юрий. Он не видел его. Сжимая в руке нож он подошёл к шкафу и открыл его правую дверцу. Посмотрев в пустоту истлевших внутренностей шкафа, он быстро подошёл к окну, встав спиной к Максиму.
- Пусто? – спросил очкарик.
- Пусто.
- Ты только шкаф и кухню проверил?
- Ну да.
- Вон те коробки не трогал?
Сердце Максима забарабанило так быстро и сильно, что казалось, будто стук его главного кровеносного органа слышится на весь дом, и эти «ищейки» обнаружат его в этой куче коробок, напуганного до полусмерти.
- Нет.
- Ну так посмотри, - велел очкарик.
Максим зажмурился. Под закрытыми веками плавали чёрные пятна, вырисовывались чёрно-белые лабиринты коридоров, уходящих куда-то вдаль, в глубины разума. Плясали белые точки, как будто исполняли один, только им известный танец. Он слышал хриплое дыхание своего коллеги, который теперь хотел убить его.
Юрий приблизился к куче коробок и пнул их в то место, которое располагалось от Максима в нескольких сантиметрах. Он еле сдержал вырывающийся наружу визг, который бы выдал его присутствие, но Максим поборол себя и направил его бесконечный ужас куда-то в глубины чёрной бездны, внезапно открывшейся где-то в самом Максиме.
- Пусто? – поинтересовался очкарик.
- Пусто, - успокоившимся от недавнего напряжения голосом ответил Юрий. – Давай заходи, тут явно никого нет.
- Хорошо.
Юрий медленно, словно опасаясь того, что чьё-то присутствие всё ещё витало в доме, покинул комнату, отправившись настороженным, мерным шагом на кухню. Лицо в окне пропало, растворилось в ночи, словно тень, на которую кто-то случайно пролил свет.
Максим сидел всё так же не шевелясь, но хоть дышать себе он уже разрешил. «Окно!». Теперь окно было открыто. Доска всё ещё висела на одном гвозде, освободив проход на улицу, на волю.
- Почему доска отвалилась?
- Потому что дом старый. Ему лет сто уже. Пора бы на дрова разобрать, но сейчас до него никому нет дела. Вот и стоит, разваливается потихоньку, - очкарик издал хриплый смешок.
На кухне вновь стало тихо.
Дождавшись момента, когда они вновь заговорили, Максим на сколько было возможно тихо вылез из-под кучи воняющих коробок и медленно, стараясь делать шаги как можно более длинными, подошёл к окну. Схватившись руками за раму, Максим перескочил препятствие, вновь оказавшись на улице. При приземлении под ногами еле слышно чавкнула подсохшая грязь.