Тяжесть метала и дерева в руках придавала уверенности и решимости. Это чувство приятным пламенем растеклось по искалеченному телу. Максим снял с гвоздя патронную ленту и вытащил из неё упакованный в пластиковую гильзу заряд дроби. Он понятия не имел, как пользоваться этим ружьём, но в фильмах он видел, как переламывают ствол и в открывшиеся отверстия вставляют пули. Максим, при помощи колена, открыл два зарядных отверстия и сунул в них два патрона. Закрыв нутро оружия, он приложил указательный палец к чёрному курку. Сняв ружьё с предохранителя, Максим бросился вниз, навстречу бегущему, разъярённому гиганту. Дровосек бросил на него взгляд, в его глазах блеснуло изумление, непонимание, страх и неподдельный звериный ужас. Он попятился назад, медленно спускаясь обратно на первый этаж.
Максим резко выдохнул и спустил курок. Хлопок оглушил его, в ушах начался невероятно громкий звон. От выстрела дом осветила молниеносная вспышка жёлтого света.
Лесоруб упал на спину, съехав по ступенькам вниз. В его груди зияла огромная дыра, из которой хлестала кровь, заливая пол. Его глаза налились жёлтым свечением, зрачки приобрели кошачью форму. Уголки его рта подрагивали в конвульсивном припадке. Максим сжал ружьё в руках до хруста костяшек, до побеления. Его лицо исказила гримаса ужаса.
- Что я наделал? – нервным шёпотом задал вопрос в пустоту Максим.
Он стоял на втором этаже перед забрызганной капельками крови лестницей не в силах пошевелиться. Его била мелкая дрожь, из глаз текли слёзы и капали на пол. Лесоруб захрипел, на его рту выступила еле заметная ухмылка. От этого действия в Максиме закипела ярость, проснулся зверь. Он зашагал вниз по ступенькам, приближаясь к умирающей нечисти.
- Как отсюда выбраться? – голос стал твёрже, приобрёл уверенность, но в нём всё ещё слышались срывающиеся истерические нотки. – Как?!
Лесоруб с трудом поднял голову и посмотрел прямо в глаза Максима:
- Думаешь, если б знал… был бы я сейчас в этой деревне? Кхе-кхе. – Дровосек закашлялся, из его рта потекли алые ручейки крови. – Отсюда… нет…
Его голова опрокинулась назад, ударившись об пол с глухим стуком и влажным чавканьем. Под дровосеком растеклась уже приличных размеров лужа горячей и пузырящейся крови, продолжавшая расти под его бездыханным телом. Руки безвольно перевернулись ладонями вверх, а ноги развернулись так, что носки старых ботинок были направлены в разные стороны. Доски под трупом уже пропитались его солёной кровью и след от произошедшего, скорее всего, навечно останется на полу прихожей деревянного двухэтажного дома.
Максим не знал, что думать. Его мысли бешено крутились пока он смотрел на тело, лежавшее у подножия лестницы. Он понимал, что дровосек хотел его предупредить о том, что выхода из деревни нет, но ведь из любой ситуации можно найти выход, так? Должен быть способ снять это «проклятие», которое на него наложили, но как? И среди всех этих далеко не самых приятных мыслей промелькнула одна единственная, которая навела на Максима ужас и очередную волну колючих мурашек.
Он так же явственно, что и увидеть солнце, понял, что на звук раздавшегося в ночной тишине выстрела сейчас сбегутся деревенские. «Беги!». Максим на ходу поставил двухзарядное ружьё на предохранитель и выбежал из дома, перепрыгнув через окровавленное тело дровосека, лежащее на полу. Чуть ли не плечом выбив входную дверь, Максим вынырнул из жилища и сразу ощутил пробирающий до костей холод, забравшийся под грязную и воняющую потом одежду. Но это препятствие его не остановило. По телу растеклось тепло, исходившее от сокращения уставших мышц, от спасительного движения.
Максим оббежал дом с левой стороны, цепляясь ногами за какие-то голые кусты, скрытые тенью где-то в непроглядных местах огромного участка. Впереди показался низкий заборчик, а за ним, метрах в двадцати, виднелся лес. Его деревья скрывались где-то во мраке, на веки вечные опустившегося на деревню. Но вглубь леса Максим решил не бежать. Он ловко перепрыгнув через заборчик, нечаянно звякнув по нему металлическим дулом ружья, приземлился в более вязкую и мокрую грязь.
Движения давались ему тяжело, ноги то и дело попадали в залитые грязью ямы и застревали в них. Лодыжки жгло ужасным пламенем колючего холода из-за мерзких прикосновений чёрной земли к его ногам. Прямо пред ним начиналась лесополоса, далее перерастающая в непроглядные дебри густых хвойных деревьев. Ветер к тому моменту сменил направление и теперь дул в сторону дома Зинаиды Владимировны.