- Позови кого-нибудь, я сейчас сдохну! Ох, если он мне на глаза попадётся – я ему череп вскрою! А мозги козлам Петровича скормлю. Дьявол, как больно-то! – говорил ведьмак с трудом, сквозь сжатые зубы.
Всё это время слышалось глухое бормотание деда, пытающегося помочь своему товарищу. «Почему все побежали за мной, но никто не остановился помочь раненному?». Последняя неровная полоса деревьев предстала перед Максимом. Подбегая всё ближе к цели, где-то в животе появлялось глубокое чувство тревоги, нарастающее с каждой секундой, с каждым метром, который он преодолевал. Его вновь затрясло. Почему-то перед раненным ведьмаком и старым дедом он испытывал страшный ужас, пропитавший всё его тело и мысли. Максим выбежал из леса.
Не успев затормозить, его кроссовки скользнули по влажной грязи, и он, потеряв равновесие, свалился на спину в десяти метрах от ведьмака и деда, который держал его за плечи, пытаясь увести в безопасное место. К ужасу Максима, они оба повернулись на звук падения. В их жёлтых кошачьих глазах читались страх и неподдельная ненависть. Они бы уже кинулись в его сторону с холодным оружием, если бы не оказались в таком невыгодном положении. Ведьмак процедил сквозь зубы:
- Ты?! - Ведьмак был готов побежать на врага, но рана в плече остановила его, преградив путь невыносимой болью. Он зашипел от своего бессилия и подступившей ярости, ставшей комом в его горле.
Максим рывком поднялся на ноги, крепко взял ружьё обеими руками, сняв его с предохранителя. В этот момент державший ведьмака дед аккуратно, но невероятно быстро усадил своего товарища на сырую землю и, достав из-за пояса свой огромный нож, кинулся на Максима. В лезвии отразился угасающий свет факела, и во тьме показалось, словно обычный охотничий нож превратился в гигантский клинок с горящим лезвием.
Максим поднял увесистый ствол ружья и, положив указательный палец на спусковой крючок, надавил на него со свей силы. Невероятно громкий раскат грохота от выстрела в очередной раз прорезал тихую ночь. Дробь попала прямо в грудь деда. Его глаза на мгновение округлились, выражая недоумение, но сразу же погасли. Он отлетел назад, упав на землю с чавкающим звуком. Небольшие капельки его крови долетели до Максима, покрыв его одежду алыми пятнами.
Ведьмак, видя всё это попытался подняться на ноги, но из-за боли рухнул обратно. Он даже не смотрел на Максима, когда тот нацелился на его голову. Ещё один выстрел - ещё один труп.
Стоя возле окровавленных тел, Максим понимал, что толпа, бегавшая где-то в лесу, однозначно слышала два выстрела. Осознание того, что остальные деревенские сейчас сбегутся на звук, навалилось на Максима, словно неподъёмный груз. Переломив ружьё, он вынул из патронной ленты два заряда и вставил из в ружьё. «Осталось пять». Послышался щелчок закрываемого ствола и приглушенный треск предохранителя. «нужно бежать и скрыться в каком-то здании! А иначе толпа найдёт меня, и ничего хорошего для меня из этого не выйдет».
Максим побежал в сторону участка Петровича, смотря в левую сторону, на полосу слабо освещённых домиков. Ему нужно было какое-то неочевидное и, желательно, тёмное укрытие, где он мог бы какое-то время спокойно посидеть и перевести дух. Но подходящих вариантов ему не попадалось. Вдруг, в одном из пробелов между двумя участками, Максим увидел какой-то старый двухэтажный сарай. «То, что нужно!».
Его старые истлевшие доски были кое как соединены вместе, из-за чего постройка казалась сколоченной на скорую руку. Окон, выходящих на улицу, кажется, не было. Во всяком случае со стороны леса их не было видно. Между досками зияли огромные тёмные щели, словно неестественно широкие провалы открытых беззубых ртов, ведущие во влажный и горячий пищевод. Крыша, судя по всему, тоже была деревянной, но на неё сверху был натянут какой-то прозрачный материал, похожий на целлофановый пакет, только намного плотнее и менее эластичный. Максим вспомнил, где видел такие сооружения. Летом, когда его отправляли в деревню к бабушке, рядом с полями строились такие сарайчики, в которых на первом этаже хранились рабочие инструменты, а на втором лежало сено, которое каждый год заготавливали как корм скоту. Только если такие постройки из его воспоминаний были солнечными и уютными местами, то об этой можно было сказать, что в семье не без урода.
Максим подбежал к сараю, но входа внутрь не обнаружил. Он, низко пригнувшись, прошёл гуськом к другой стороне здания. Показалась тёмная дверь без замка. К её поверхности была прикреплена дверная ручка, сделанная из толстой проволоки. Ноги заболели от недолгого напряжения, и Максим встал, потянувшись рукой к ручке. Прикоснувшись, он потянул её на себя. Та со скрипом открылась, пропуская его внутрь.