– Если будешь выбирать слишком долго, я приделаю твоей королеве четыре пары глаз всех цветов.
– Я немножко боюсь, – пробурчал Рэндом. – Вдруг Виола, прозрев, останется не в восторге от нашего облика.
– Привыкнет, – одновременно ответили Фауст и Фиона. Амберит снова погрузился в мучительные раздумья. Сочувствуя его затруднениям, Фауст не стал подгонять короля и занялся своими делами. Вооружившись ланцетом, изготовленным из крохотного перышка Птицы Рокк, он срезал пару темно-серых глаз средней величины. Фиона возмутилась его самовольной выходкой, однако нирванец объяснил склочной принцессе, что эти экземпляры предназначаются для Корал.
– Разве глаза Корал были серого цвета? – насупилась рыжая карлица.
Фауст кивнул. У него за спиной Рэндом сказал, продолжая сомневаться:
– Давай фиалковые, гори оно все адским пламенем…
Затаив дыхание, амбериты следили, как Фауст осторожно рассекает стебель в восьми дюймах от бутона. Отрезанные цветы он уложил в прозрачный цилиндр, до половины наполненный подслащенной водой, завинтил крышку и, облегченно вытерев рукавом вспотевший лоб, объявил, что можно возвращаться.
Снова переодевшись в стерильный комбинезон синего цвета с вышитой золотом буквой F на нагрудном кармане, доктор из варварского Отражения прикоснулся перстнем к переносице, лбу, макушке и вискам Виолы. Дыхание королевы стало беспокойным, но быстро выровнялось. Следившие из-за стеклянной перегородки амбериты ждали начала операции, но Фауст вдруг объявил, что нужно не меньше получаса, прежде чем магия полностью заморозит болевые центры.
– За это время мы как раз доберемся до Лабиринта, – сказал герцог.
Блейз назидательно растолковал ему, что Виола – простая смертная, а потому не сможет пройти Лабиринт и будет раздавлена сопротивлением Мощи. Встречный вопрос нирванца каким образом овладевают козырным Искусством колдуны, живущие в окраинных Тенях? – поставил Семью в тупик.
– Ты хочешь сказать, что даже обычные люди могут ходить по Узорам? – переспросил потрясенный Бенедикт.
– Только по дефектным, – уточнил Фауст, – Ну-с, ведите меня к ближайшему Лабиринту третьего-четвертого порядка.
Он не убедил Семью, но Дейдра все-таки нашла нужную Карту, и вся орава Повелителей Теней козырнулась в место, условно похожее на Амбер. Пока они шли через пещеру, Флора поведала, что Фауст всегда любил розыгрыши и логические парадоксы.
– Откуда ты можешь это знать? – повысила голос Льювилла.
– Фи рассказывала, как он долго морочил какого-то старого педика, – сказала Флора и захихикала. – Кажется, это случилось в Вене.
– Допустим, не он один, – обиделась Фиона. – Без нашей помощи ни хрена бы у него не вышло.
Корвину понадобилось не меньше минуты, чтобы понять сестрички имеют в виду его давнишнего приятеля доктора Сигизмунда Фрейда, которого в Австро-Венгрии называли на немецкий лад Зигмундом. Корвин даже вспомнил молодого врача родом из какого-то балканского княжества, который некоторое время работал ассистентом в клинике психоанализа.
– Так это был ты…
– Собственной персоной, – подтвердил Фауст. – А твои сестренки развлекались, изображая маленьких девочек, и старый бисексуал ставил на них свои опыты. Они рассказали ему столько всякого, что Сигизмунд написал не меньше семи томов отборного бреда.
Посмеиваясь, Фауст поведал, как шаловливые девочки признались Фрейду: дескать, считают себя кастрированными мальчиками, а потому злобно завидуют мужской половине человечества, у которой соответствующие органы имеются в целости и сохранности. Еще Фиона придумала душещипательную историю: якобы ее старшие братья боятся отца, который грозит их кастрировать, но при этом мечтают переспать с родной мамочкой. Это детское признание легло в основу фрейдовского догмата об Эдиповом комплексе. А когда Фрейд застукал Фауста и Льювиллу в спальне, открывшееся ему зрелище так потрясло старика, что Сигизмунд в ту же ночь родил теорию младенческой сексуальности.
Воспоминания о кануне Первой мировой войны привели всех в прекрасное настроение, так что Флора снова принялась поглядывать на нирванца, не скрывая серьезных намерений. Лью с Фионой, наоборот, старательно делали вид, будто рассказ герцога не имеет к ним никакого отношения. Остальные, включая наполовину погруженную в наркоз Виолу, хохотали до потери пульса. Утирая слезы,
Рэндом заметил:
– Я могу понять, как старик Фрейд принял за младенца Фиону. Но Льювилла, с ее баскетбольным ростом!
– Не обошлось без колдовства, – скромно признал Фауст.
На стартовой черте, ощутив слабое сопротивление Узора, королева ударилась в панику, однако нирванец повелительно проговорил:
– Быстрее, ваше величество, здесь не стоит мешкать. Сделаете несколько шагов – вернете зрение и вдобавок станете настоящей Повелительницей Теней. Кроме того, прилагаются дополнительные услуги: долгая жизнь, быстрая регенерация, физическая выносливость. Заодно и глаза заживут быстрее.
– А если провести ее через Узор и подождать, пока зрение вернется само собой? – снова заколебался Рэндом.
– А если не вернется? Или в случае с Корал ты тоже собираешься ждать, пока Камень сам собой выпадет из глазницы?
Король Амбера, продолжая сомневаться, предпринял последнюю попытку оттянуть начало процедуры.
– Фау, стоит ли тебе входить туда? – промямлил Рэндом. – Ты ведь не амберит… Не боишься ходить через Лабиринт?
– Я давно уже ничего не боюсь, – флегматично сообщил герцог, – По крайней мере, тещу себя подобной иллюзией. Уж прости мне такую слабость.
Взяв Виолу за локотки. Рэндом и Фауст чуть ли не волоком потащили ее через Лабиринт, предусмотрительно обходя черные проплешины дефектов. Когда они, окруженные снопами сине-фиолетовых сверканий, преодолевали Первую Вуаль, Блейз недоуменно произнес:
– Действительно прошли… – Он поморщился, – Неуютно сознавать, что низкие порождения Теней тоже способны на это.
– Монополия не бывает абсолютной слишком долго, – резюмировал Жерар и добавил: – Объяснит мне кто-нибудь, почему он собрался сделать операцию в центре поломанного Узора? Это на самом деле необходимо?
– Похоже, колдун чересчур суеверен, как и все варвары, – нехотя откликнулась Фиона. – На самом деле это излишняя предосторожность.
– Ты уверена?
Фиона не решилась отвечать однозначно и сказала уклончиво:
– Мне так кажется.
Пока оставшиеся снаружи обсуждали действия доброго доктора, последний в компании августейшей четы благополучно достиг середины Узора. Как было условлено, Корвин переправил им через Карту кресло с высокой спинкой, позаимствованное на заводе, где монтировали космические ракеты. Усадив королеву, Сын Вампира достал новый ланцет и хладнокровно вырезал ей одно за другим оба глазных яблока.
Когда брызнула кровь, Рэндома стала бить крупная дрожь, но его жена даже не поморщилась.
– Не беспокоит? – осведомился Фауст, приложив тампоны к кровоточащим глазницам.
– А должно? – удивилась Виола. – Я ничего не чувствую.
– Значит, наркоз работает нормально.. – Фауст ввел несколько кубиков антибиотика. – Все идет отлично, ваше величество. Скоро увидите, на что похож этот мир.
– Полагаете, я буду разочарована? – пошутила она.
– В любом случае стоит хотя бы взглянуть…
Он вставил пациентке левый глаз, произнес длинное заклинание и обработал место имплантации невидимыми нитями, исходившими из игольчатых вершин Амулета, похожего на многоконечную звездочку. Затем попросил Рэндома вытереть пот, обильно увлажнивший его лицо, немного передохнул и достал из прозрачного цилиндра еще один глаз того же цвета и размера.
– Знаете, герцог, для меня даже не столь важно зрение, я уже привыкла к слепоте, – неожиданно призналась Виола. – Меня пугает старость. Амбериты отправляют состарившихся жен в монастырь.