Начав озираться по сторонам, я не увидел ни водонапорной башни, ни журавля колодца, которые отмечали начало нашей деревни. Судя по всему, я оказался именно там, где меньше всего хотел очутиться этой пугающей и мглистой ночью. Тёмный взгорок едва виднелся слева от меня, а справа чуть поблёскивала река. Я закрыл и вновь открыл глаза. Картина не изменилась. Тишина природы вокруг уже не была абсолютной, её наполняли звуки живой и движущейся реки. Надо было успокоиться и принять решение, что делать дальше. Мне вдруг пришло в голову, что странные изменения в окружающем пространстве имеют вполне определённую закономерность – мои необъяснимые мгновенные перемещения происходят после того, как я оглядываюсь. Значит, нужно без колебаний двигаться избранным путём, а не крутить головой куда попало. Мне совсем не хотелось проводить эту странную ночь у реки, но и угодить в копани, что было очень вероятно, желания не было. Берег здесь густо порос рогозом, осокой и прочей прибрежной растительностью, но вскоре я набрёл на маленький песчаный пятачок – из тех, что любят использовать купальщики и рыбаки, чтобы без проблем подобраться к воде. В раздумье я спустился к самой кромке берега и зачерпнул пригоршню речной влаги. Нет-нет, я прекрасно знал, что пить сырую воду нельзя. Я провёл мокрой ладонью по лицу, полагая, что это мне поможет. Всё-таки ещё оставалась надежда, что происходящее с нами – дурной сон и наваждение. Ночь и река никуда не исчезли, и я решительно опустил сложенные лодочкой ладони поглубже в реку, чтобы как следует умыться. И в этот момент я ощутил, что мои руки дотронулись до некоего предмета. И это не была речная трава или утонувшее бревно. Я ясно почувствовал, что в воде находится тело. И это тело не было рыбой, так как вместо скользкой гладкости мои руки ощутили натянутую на слабо колышущуюся плоть ткань. Я тотчас отдёрнул свои ладони, подумав, что это уже перебор – ожившие кладбищенские покойники, ведьмы, горящие свечи в мёртвом посёлке, да ещё и утопленник в придачу. И в этот момент я почувствовал, что меня схватили за штанину. Была ещё надежда, что я просто зацепился за корягу или куст, но, попытавшись отцепиться, я нащупал холодную влажную руку, впившуюся в брюки. Мне показалось, что я заорал благим матом от поглотившего мой разум ужаса, но на деле я издал лишь сиплый стон. Сам не помню, как у меня хватило мужества и сил разжать судорожно сведённые худые пальцы и вызволить схваченную штанину. Краем глаза я успел заметить, что по воде раскинулись длинные женские волосы. В какой-то момент мне вдруг показалось, что это Людмила. У той тоже были длинные косы. Некоторое время я колебался – бежать без оглядки или попытаться спасти утопленницу. Однако тело с бульканьем погрузилось на глубину, и я малодушно отступил. У меня начало складываться стойкое ощущение, что я либо уже сошёл с ума, либо непременно сделаю это, погуляв ещё немного по ночным окрестностям нашей деревни. Помню мысль о том, что лучшее, что я могу сделать, - это прилечь в густой луговой траве и проснуться с рассветом. Но где гарантия, что за оставшиеся ночные часы до меня не доберутся ведьмы, утопленницы и ожившие покойники?
Теперь меня пугала река, и нужно было держаться подальше от неё. Однако я твёрдо выполнял поставленную перед собой задачу не оглядываться. Держа в поле своего бокового зрения пригорок, на котором расположилась наша спящая деревня, я неуклонно, но не напрямик двигался к нему, не забывая об оврагах, ямах и копанях.
И вдруг в непроглядной тьме появился небольшой участок света. Первая моя мысль была о фонарике. Вот только в чьих он руках? К этому моменту я уже ясно понимал, что нахожусь в некой фантастической реальности, где может произойти всё что угодно. Свет неожиданно погас, но ненадолго. Вскоре огоньки зажглись в нескольких местах, они были голубоватыми и зеленоватыми и напоминали движущиеся горящие фитильки свечей. Раньше мне не приходилось видеть ничего подобного, но я вспомнил о болотных огнях, жутковатом, но вполне объяснимом природном явлении. Разлагающиеся останки растительных и животных организмов выделяют газ метан, а так как он легче воздуха и горюч, его пузырьки быстро поднимаются на поверхность и самовоспламеняются. Мне бы очень хотелось выглядеть храбрым и разумным, но в тот момент мне казалось, что окружающая местность просто кишит разлагающимися покойниками. Наверное, это встреча с утопленницей подействовала на меня так угнетающе. И, разумеется, я всё время думал о том, куда подевались мои товарищи и не блуждают ли они, как и я, в этой жуткой ночи. Болотные огни наверняка загорались на копанях, и моя задача была обходить эти участки стороной. Однако эта мутная и непонятная ночь продолжала играть со мной в свои странные игры. Я уже не был уверен, что иду в нужном направлении. То, что я принимал за реку, неожиданно оказалось довольно глубоким оврагом. Миновав его, я почувствовал под ногами пружинящую почву торфяника. Ещё шаг, и моя ступня мягко увязла в густой жиже. Я также услышал шуршание в растущей рядом высокой траве. В этот момент я почувствовал себя загнанным зверем. Каждый следующий шаг в любом направлении мог привести меня в топь глубоких копаней, а болотные заросли вокруг таили ощутимую угрозу. Я осторожно присел и начал шарить руками вокруг, надеясь найти твёрдый и сухой участок почвы. Мои руки ощутили прохладную влагу, а потом я довольно болезненно почувствовал, как в правую ладонь ткнулось что-то твёрдое. У меня хватило смелости осторожно ощупать торчащий в рыхлой и мокрой почве предмет. Это было дерево, на удивление гладкое, будто обработанное. Тогда мне показалось, что это черенок увязшей в болоте лопаты или какого-то ещё деревенского инструмента. Движимый древним человеческим инстинктом, требующим вооружиться перед лицом надвигающейся опасности, я постарался не упустить, а вытащить найденную палку. К счастью, она достаточно легко выскользнула из влажного торфа. Ощупью я определил, что это не лопата, а, скорее, хорошо обработанная трость. Я даже успел нащупать небольшую удобную ручку и массивную опорную накладку снизу. Кто-то из деревенских стариков обронил или забыл этот нужный предмет в зарослях копаней. Крепко зажав обретённое оружие в руках, я, не вставая в полный рост, прислушивался к шорохам в высокой траве.