— И вам нужен провожатый? — слабо улыбнулся Клин.
— В том-то и дело. Но не беспокойтесь: мне уже приходилось нырять и я знаком с опасностью, исходящей от акул и морских змей. Я знаю, что рискую, но иначе мы не сможем обнаружить крабов.
— Когда вы хотите начать? — спросил Клин.
— Завтра утром. Я устрою, чтобы на всякий случай нас прикрывал эсминец.
Клин кивнул.
— Я тоже хотел бы пойти с вами, — сказал Кордер. — Я могу остаться в лодке.
Оба посмотрели на него, и Давенпорт улыбнулся.
— Не вижу в этом ничего плохого. — Он отодвинул свой стул. — А сейчас я хотел бы как следует выспаться. Встретимся в семь утра.
— Вот здесь я видел краба. — Клин замедлил ход лодки и указал на коралловый риф примерно в сотне ярдов справа от них.
— Думаю, можно начать отсюда.
Клиффорд Давенпорт надел черный гидрокостюм, маска была поднята на лоб. Клин был в таком же костюме, только красного цвета. Кордер сидел на носу лодки в футболке и шортах. Он не имел ни малейшего желания сопровождать их под водой, хотя и не признался бы в этом.
Клин заглушил мотор и бросил якорь. Эсминец стоял в четверти мили от них, у входа в залив Барбекю.
— Держитесь рядом, — сказал Клин Давенпорту. — Здесь полно морских змей, это одна из причин, по которым сюда редко заплывают акулы. Кстати, против укуса морской змеи не существует противоядия.
Давенпорт содрогнулся. Он хорошо знал повадки крабов, но с детства боялся змей. Подводные особи казались ему ужаснее вдвойне. Профессор пытался не думать о них.
Они проверили свои кислородные баллоны, и Клин нырнул первым, Давенпорт погрузился в темно-синюю воду с некоторой неохотой. Даже с лодки он мог видеть морское дно. Во многих отношениях погружение казалось пустой тратой времени и сил, но профессор слишком хорошо знал: то, что они ищут, будет скрываться на глубине, под коралловыми выступами или в подводных пещерах. Он нырнул, все время не спуская с Клина глаз, и со смешанными чувствами заметил металлическую палку с крючком на конце, которую рыбак сжимал в правой руке. Определенно, это было средство защиты от змеиных атак, а еще суровое напоминание об опасностях, которыми изобиловали эти воды.
Они достигли дна в считаные секунды и проплыли несколько футов над ним, выискивая среди кораллов расщелины и пещеры.
Затем профессор и Клин оказались в месте, где морское дно резко уходило вниз, вода стала более темной и затрудняла обзор. Давенпорт испытал ощущение невесомости, напомнившее ему о прыжках с парашютом, когда, казалось бы, освобождаешься от силы тяжести и паришь, как птица в небе. Это его подбодрило. Последний раз он нырял четыре года назад, когда исследовал Уэльское побережье. Тогда Давенпорт искал то же самое. Видение огромной подводной пещеры вновь вернулось к нему. Да, в тот раз он нашел крабов, но здесь, на Большом Барьерном рифе, все казалось в тысячу раз страшнее. Тем не менее он хотел найти логово этих тварей, а затем вернуться домой к Пэт.
У основания коралловых утесов были видны косяки мелких рыб, которые расступались, чтобы пропустить людей, но, казалось, не боялись их. Сериолы и бонито с любопытством смотрели на ныряльщиков и уносились прочь. Вокруг были и сотни более крупных рыб. Коралловая форель, покрытая синими пятнами, и морские нетопыри с вертикальными черными и бронзовыми полосками. Повсюду пестрели краски: черные, желтые, зеленые, коричневые и оранжевые. Обитатели кораллового рифа всех мыслимых форм удивленно наблюдали за людьми, вторгшимися в их владения.
Ныряльщики остановились, чтобы изучить обитателей дна: морских червей, горгонарий, морских звезд, моллюсков и асцидий.
Давенпорт напрягся, когда из-под камня выползло крупное ракообразное, затем с облегчением вздохнул, узнав в нем квинслендского краба.
Клин указал рукой на отверстие в коралловом рифе, достаточно широкое, чтобы они могли свободно туда вплыть. Возможно, это была пещера, а может, просто огромная ниша. Выбора не было — Клин поплыл первым, освещая путь фонариком, потому что солнечный свет уже не проникал на такую глубину.
Мрак. Косяки крошечных рыб пугливо шарахались от луча фонарика. Проход несколько сузился, но продолжал уходить все глубже, и конца его не было видно.