Тот, с лицом, измазанным сажей, и дымящимся рукавом, метнул огненный шар — не в Хранителя, а в потолок над ним. Заклинание впилось в каменную пасть шахты, и свод рухнул. Глыбы, размером с дом, придавили сороконожку-акулу, её лазерные глаза погасли, замызганные пылью.
— Руна разрыва! — я швырнул в трещину голема камень с характерным символом. — Падайте!
Взрыв разорвал монстра изнутри. Камни разлетелись, как шрапнель. Красный кристалл упал мне в прямо в руку, холодный, как лёд, и тяжёлый, как грех. Хранитель, наполовину раздавленный, бился под обвалом, его акулья пасть шипела. Живучая скотина…
— Прощай, зубастик, — Зубов вскочил на груду камней, меч в руках дрожал, но удар был точен. Лезвие вошло в единственный глаз монстра с хрустом разбитого стекла. Тело Хранителя вздрогнуло, затем рассыпалось, превратившись в песок, который зашипел, растворяясь в воздухе.
Плюм, слегка помятый, но не сломленный, сел ко мне на плечо, издав хриплое курлыканье. Его перья медленно восстанавливались, как тлеющие угли, раздуваемые ветром. Зубов стоял, опираясь на меч, дыхание прерывистое, но в глазах горел огонь — не магии, а ярости выжившего.
— Коллекция пополняется, — я потряс сумкой, где кристаллы звенели, как хрустальные сердца. — Теперь к трофеям. Думаю, тут есть что покопать… кроме наших могил.
Зубов хрипло рассмеялся, вытирая сажу с лица.
— Только если там есть пиво…
Плато, теперь изуродованное, словно поле битвы богов, замерло в тишине. А вокруг, за грудами камней, зияли темные глотки тоннелей. Чутье подсказывало, что там может быть что-то ценное.
Недолго думая, мы отправились на поиски.
Пещеры оказались сюрпризом — за грудой обломков, смердящих горелой плотью и расплавленным камнем, мы нашли полуразрушенную арку. Её свод был усыпан барельефами существ, которых лучше не видеть даже в кошмарах. Зубов тыкал мечом в замки сундуков, покрытых слоем сизой плесени. Ржавые петли скрипели, будто проклиная нас на древнем языке.
— Дай я, — я вырвал клинок из его рук и провёл лезвием по замку, выводя руну взлома. Металл зашипел, извиваясь, как живой. Замок упал, превратившись в лужу окисленной бронзы.
— Золото… — Зубов ахнул, отшатнувшись. Внутри сундука лежали слитки, черные от времени, но с оттиском трёх лун. — Это же целое состояние! — он поднял один, и под слоем копоти блеснуло чистое золото, холодное, как взгляд мертвеца. — Они вдесятеро дороже обычных!
— А это что? — я наклонился к углу зала, где из щели торчал предмет, похожий на скелет механической птицы. Поднял устройство — часы с циферблатом из черного кварца. Шестерёнки, выточенные из того же материала, вращались сами по себе, показывая звёзды, которых не было на картах Земли. Одна из стрелок указывала на созвездие, напоминающее паука с человеческим лицом. — Плюм, не жуй грибы! — рявкнул я, заметив, как феникс тыкается клювом в кислотный гриб, выросший прямо на сундуке. — Ты уже забыл, как они тебя в прошлый раз до коликов довели⁉ Ты тогда три дня с лопухом не расставался.
Плюм недовольно курлыкнул, выплюнув дымящийся гриб. Его шляпка шипела на полу, проделывая дыру в камне.
Зубов с подозрением глянул в мою сторону. Наверняка, он думал, что я чокнутый, раз говорил сам с собой.
Мы набили сумки до отказа. Золотые слитки, артефакты с непонятным назначением, свертки с истлевшими свитками — всё летело внутрь. Даже пришлось снять ремни и привязать свитки к поясам. Зубов, словно одержимый, засовывал за пазуху даже обломки статуй с руническими надписями.
— Вот теперь можем топать обратно! — с довольным видом подытожил я и направился к выходу.
— Жаль, что остальное унести нельзя. — посетовал юный граф, оглядываясь назад. — За такую добычу отец простит мне всё.
— Он и так тебя простит. Поход оказался более чем успешным, и ты прекрасно проявил себя! Молодец! Теперь ты не просто ученик, а старший ученик!
Дмитрий растрогался и ударил себя кулаком в грудь. Видимо, для него моя похвала была важнее всяких сокровищ.
Через минуту мы уже были у портала. Он оказался заваленным камнями, но красный кристалл в моей сумке задрожал, как сердце, почуявшее свободу. Я приложил его к древним рунам на стене — символам, выжженным в эпоху, когда люди ещё не боялись тьмы. Камни вздрогнули, зашевелились, словно их коснулась невидимая рука. Портал открылся с хрустом, показав за своей пеленой знакомую местность.
— Идём, пока стражи не переродились, — я толкнул Зубова в мерцающий проём. Он споткнулся, ругаясь, но исчез в переливах света.