— Где ты был?
— В альтернативной монархии. Неплохой интерьер, кстати. Немного пафоса — и всё готово.
Чем дальше мы шли по залам Эрмитажа, тем больше я чувствовал… взгляды. Нет, не обычные, восхищённые или подозрительные — а профессионально-холодные, выверенные, ровно такие, какими гвардейцы смотрят на объект повышенного внимания. Или на мину в школьном рюкзаке.
Через пару минут после того, как оживлённый бюст Екатерины Великой подмигнул мне и выдал «Ну ты и шалун, барон», за мной уже шёл целый мини-кортеж из охранников. Шестеро. Один с наушником. Один с папкой. Один вообще с каким-то волшебным сачком — не хочу знать, зачем.
— У тебя… фанаты, — хмыкнула Алиса, глядя, как хвост из сотрудников службы безопасности исподтишка нас сопровождает.
— Официальная охрана после визита в суд. Очаровательно. Значит, мне ещё и статус VIP выдали. Very Inconvenient Person.
— Ну хоть не выгнали, — философски заметила она.
— Да, но после того, как я кивнул скульптуре и она повернула голову — желание любоваться искусством как-то… поубавилось. Пожалуй, хватит культурного просвещения на сегодня.
Мы синхронно развернулись на каблуках — Алиса стильно, я слегка напряжённо, и направились к выходу. За нами, как верные тени, потянулись охранники. Где-то на втором пролёте я обернулся и махнул им рукой:
— Мужики, можете расслабиться. Восстания экспонатов сегодня больше не планируется.
— Да-да, конечно, — буркнул один и незаметно сделал что-то в рации.
— Потрясающе. Я стал достопримечательностью в музее достопримечательностей, — вздохнул я.
С улицы нас обдало бодрящим ветерком Петербурга. Я вдохнул прохладный воздух и вдруг ощутил, насколько голоден. После суда, после Эрмитажа, после разговора с ожившей живописью, которая обозвала меня «грешным вором времён», хотелось только одного — сесть, расслабиться… и сожрать что-нибудь кроме тюремной баланды.
— Алиса, а не знаешь ли ты… место, где подают что-нибудь вкусное?
Она сверила что-то в телефоне и кивнула:
— Есть одно заведение. Уютно, тихо… и с очень хорошей кухней. Говорят, туда ходят судьи, чиновники и люди, у которых слишком много секретов.
— Превосходно. Надеюсь, их борщ не взрывается при перемешивании.
— За это не ручаюсь.
Мы двинулись в сторону ресторана, наконец без хвоста. Охранники остались у ворот музея, переглядываясь, будто не знали — смеяться им или срочно звать экзорциста.
А мне было всё равно. Я шел рядом с красивой женщиной, у меня в сумке был железный ларец, в душе — легкая тень хаоса, а в сердце — жгучее желание съесть горячий стейк.
В итоге мы отлично провели время в ресторане. И я сейчас не только о еде.
Алиса заказывала легко и со вкусом, смеялась звонко, но никогда глупо, отвечала на подколы с изящной иголкой в голосе. Этот вечер ускользал от формальностей — мы не были больше просто «подсудимым» и «защитником», и, скажу честно, это меня чертовски радовало.
Вино разливалось неспешно, взгляд становился мягче, интонации — ниже. Я флиртовал, не особо стесняясь. Кто бы сомневался! После всех моих подвигов и изнуряющего ада последней недели, я чувствовал, что заслужил… нет, не отдых — искру. Простую, живую искру человеческого желания, которое долго копилось и наконец вырвалось наружу.
А она? Она не отводила взгляда, слегка кусала губу, поправляла прядь рыжих волос с движением, которое можно было счесть нечаянным — если бы не делалось это уже в пятый раз.
Негласное согласие было дано. Мы понимали друг друга без слов.
Ночь в моём гостиничном номере была… долгой. Плотной, как расплавленный янтарь.
Я не стану рассказывать подробностей — не потому, что это тайна, а потому, что некоторые вещи не требуют описания. Они чувствуются кожей, памятью пальцев и дыханием, слипающимся в темноте.
Алиса оказалась такой же страстной, как и умной. Никакой сдержанности, никакой игры на публику. Только она и я — два живых существа, наконец позволивших себе сбросить маски и быть настоящими.
В какие-то моменты мне казалось, что в воздухе трещит магия — но нет, то просто наше дыхание сливалось с дыханием города за окном.
Когда я проснулся — солнце уже проникало сквозь шторы, как вор, проскользнувший в нашу маленькую крепость наслаждения. Алиса спала рядом, на пол-лица прикрывшись простыней, волосы раскинуты, как огонь по шелку.
Я откинулся на подушку и тихо выдохнул. Чёрт возьми, я почти забыл, как это — чувствовать себя… живым. Не магом, не бароном, не мастером. Просто — мужчиной.
— Доброе утро, — пробормотал я, зевнув.
— М-м… если ты собираешься снова нарушать закон — хотя бы предупреди, я возьму выходной, — раздалось ленивое бурчание с подушки.