— Ты приносишь мне одни убытки…
Но мужчина уже не слышал — он полз к двери, оставляя за собой следы крови. Щека распухала прямо на глазах, и рука висела, как чужая.
Караваев стоял посреди разгромленного кабинета, тяжело дыша, будто сдерживая что-то, что рвалось наружу. Все планы рухнули. Сначала фонтан, теперь завод. Морозов не только мешал — он уже знал, кто стоял за саботажем.
— А значит, скоро придёт… за мной…
Он подошёл к столу, сорвал трубку с ретротелефона и набрал номер начальника охраны.
— Кольцов, слушай внимательно, — прохрипел он в трубку. — Полная мобилизация. Всех. Закрыть офисы, склад, виллу. Расставить посты на подъездах, на крышах, в подземке. Весь персонал — по тревоге.
— Проблемы, Виктор Сергеевич? — послышался голос на другом конце провода.
— Нет. Пока ещё нет, — зло процедил Караваев. — Но будут.
Он бросил трубку, подошёл к окну и всмотрелся в огни вечернего Севастополя. В его глазах плескалось что-то жгучее и смертельно решительное. Заварушка будет знатная. Если Морозов хочет войны — он её получит.
Глава 23
Краев стоял у массивного дубового стола, заваленного пергаментами и картами с красными пометками. Его фигура, затянутая в мундир из грубой ткани цвета воронова крыла, казалась вырезанной из ночи. На плечах — эполеты с серебряными нитями, на груди — медали и прочие знаки отличия. Он явно решил сегодня быть при параде.
Его лицо… Оно сейчас сияло пониманием, что происходит нечто важное. Глаза — два обсидиановых клинка — вонзились в меня, но в уголках его губ дрожала тень улыбки.
— Ну, наконец-то, свидились, барон! Никак не мог до вас добраться. Дела, понимаете ли… — его голос прозвучал, как скрип двери в заброшенной часовне.
Он протянул шкатулку. Дерево, тёмное, как провал в памяти, было покрыто резьбой — сцены битв, где воины сражались с тварями, у которых вместо глаз горели звёзды. Внутри, на алом бархате, лежал орден. Двуглавый орёл, отлитый из чёрного серебра, сжимал в когтях треснувший магический кристалл. От него исходило едва уловимое свечение — фиолетовое, как мои руны.
Я взял награду. Металл был холоднее льда, тяжелее вины. Орден пах сталью, ладаном и… пеплом. Таким запахом обычно пропитаны руины после ритуалов, когда земля выжжена до стекла.
— Красиво, — кивнул я, переворачивая орден. На обороте — надпись: «За верность, ярость в битве и тишину в мире». — Только кристалл треснутый… Намёк?
Краев разгладил пергамент на столе. На нём был изображён портал — спираль из пламени, поглощающая город.
— Напоминание. — Его палец с намертво вросшим в кожу перстнем-печаткой ткнул в рисунок. — Даже герои не вечны. Особенно те, кто играет с огнём, не зная его имени. Зачем ты тогда в одиночку попёрся против целой армии⁈
За спиной послышался шум шагов — кто-то шлялся за дверью кабинета. Главный Клинок Севастополя махнул рукой, и перед дверью вырос полог тишины. Я благодарно улыбнулся. Плюм, сидевший у меня на плече в виде ворона, клюнул воздух, словно пробуя на вкус ауру нашего собеседника.
— А что мне оставалось? Я чувствовал, что смогу…
— Ты закрыл портал, — перебил меня Краев, — но так и не ответил на главный вопрос — как? И почему он блокировался?
В его голосе зазвучали нотки любопытства. Или провокации.
— Вы, будучи матерым клинком, не знаете ответ? — прищурился я.
— Не знаю. Потому и спрашиваю! — раздраженно пробурчал мужчина. — Эта информация сильно помогла бы нашему ордену.
— Не сомневаюсь. — согласился я и слукавил. — Вот только, если бы я это знал, то обязательно поделился бы этим знанием с вами… А так… Думаю, мне просто повезло.
— А я думаю, ты лжешь, барон…
— И что ты предлагаешь? — тяжко вздохнул я. — Заковать меня в кандалы и пытать? Вряд ли у вас получится. А если и получится, то нашей «дружбе» сразу придет конец. Да и говорить-то нечего… Не я закрывал портал. Не я его блокировал.
Плюм на моем плече одобрительно закивал головой, мол, конечно не ты.
И ведь я не врал…
Краев рассмеялся. Протяжно. С чувством.
— Напротив. Ты слишком полезен. — Он поднялся, его тень накрыла стену с гобеленом, где изображалась битва с драконом. — Но помни: трещины бывают даже в алмазах. И когда-нибудь ты можешь оступиться. Это не принесет пользы ни людям, ни стране. Жалко будет.
Он повернулся к окну, за которым шумел Севастополь, и провёл рукой по стеклу. След сложился в руну — «Наблюдение».
— Орден за заслуги перед Отечеством третьей степени твой, — сказал он, не оборачиваясь. — Носи его… бережно.
Я сжал награду в кулаке. Холод металла смешался с теплом легкой тревоги. Плюм нелепо моргнул и каркнул.