— Это звучит не слишком ужасно?
— Нет, но там есть что-то еще, я уверена. Например, была ли Анна замужем прежде?
— Ничего необычного. Я никогда не задумывался над этим.
— Понятно, тебе трудно уделить этому даже пару минут.
— Нет. Это не так. — Я медленно перевел дух.
— Мужчины! Хоть сейчас подумай об этом. Ей тридцать три, так что это действительно возможно. Было бы странно, если бы их не было. Может быть, у нее есть дети. На сегодняшний день ты ничего не знаешь. Вспомни Беатрис, ее дети остались с отцом в Италии.
— Я уверен, детей нет — Во мне заговорил врач.
— Что? Ты ничего не знаешь о ней, но уверен, что она не имеет детей!
— Ну ладно, это просто смелая догадка. Пойдем, давай выпьем по стаканчику на ночь.
Как только мы добрались до нашей комнаты, она обвила меня руками.
— Извини. Я не могу позволить Анне испортить этот вечер любви. Я сказала тебе, как впечатляюще ты выглядел сегодня вечером? — Она поцеловала меня — Люблю тебя, — прошептала. — Дорогой, иди ко мне. Дай взглянуть в твои глаза, в них есть нечто — я так люблю это.
Мы легли в постель. Мужчина, чьи глаза около тридцати лет могли вводить в заблуждение жену, и она, не потерявшая за эти годы способность обманываться. Наша опытность дарила нам наслаждение, как старая песня прежних лет. Но даже когда я обессилел в том последнем содрогании, где есть все и ничего, для Ингрид это стало последним поражением в той войне, которую она не вела. И это была победа Анны, ей не пришлось даже сразиться.
«Я не могу и не хочу этого снова!» — успел подумать, когда Ингрид обессиленно погрузилась в сон на моих руках. —
21
— Привет, папа. — На линии был Мартин.
— Мартин. Спасибо тебе за вчерашний вечер. Еще раз поздравляю.
— О, не стоит. Вы были так кротки. Работы много? Я знаю, что ты возглавляешь один из тех комитетов — делаю вывод, он закрывается на определенный срок.
— Откуда ты знаешь?
Послышался смех.
— Я не могу открыть мои источники.
— Мне кажется, я вынужден стать более осторожным теперь. Отныне даже улыбки вне обсуждений.
— Абсолютно. Сначала я журналист, и только потом сын! — Он снова засмеялся — Да, все ваши секреты я сделал газетной сенсацией. Это был неплохой шанс.
— А! Я предупрежден! — Я наконец вник в суть дела.
— Па, я хочу тебя расспросить о моем трастовом фонде.
— Слушаю.
— Могу я поговорить об этом с Чарлзом Лондоном? И с Давидом, ведь он второй попечитель, да? — Мартин имел в виду двоюродного брата Ингрид.
— Конечно. Но позволь спросить, для чего тебе это?
Последовала долгая пауза.
— Я… о, не знаю. Некие планы, понимаешь? Пришло время заняться финансовыми делами. Пора. Ты так не думаешь?
— Ладно, ты ведь знаешь, что пока не женишься, трастовые деньги не будут твоими? — Я медленно произносил слова, вглядываясь невидящими глазами в окно.
— Да, мне это известно. Мне было бы приятно побеседовать с ними об этом. Я только хотел, чтобы ты и Эдвард знали. Не хочу ничего делать за вашей спиной.
— Нет-нет, разумеется. Я не против. Поступай, как считаешь нужным.
Я опустил трубку. Ни упоминания об Анне. Мартин всегда принимал решения сам. И на этот раз не будет никаких консультантов. Именно так и должно было быть. Его планы — вполне ясны. Он намеревается просить Анну выйти за него замуж. Она, безусловно, отвергнет его. А что дальше? Какой будет его реакция?
И что будет с Анной и со мной? Мы никогда не говорили о будущем. Речь не шла даже о настоящем.
22
— Анна.
— Входи.
— Трудно было удрать?
— Нет. Хочешь выпить?
— Не отказался бы от красного вина.
Мы были дома у Анны. Она села напротив. Медленно и аккуратно поставила бокал на край стола.
— Ты готов начать разговор. Я не думаю, что хотела бы этого. Так, может, лучше выпьем наше вино и на сегодня простимся?
— Нет — Что-то в моем голосе подсказало ей, что я непременно хотел быть услышанным, и она нехотя согласилась.
— Я должен знать, что ты в моей жизни. Я должен всегда это знать.
— Зачем?
— Потому что я должен быть уверен, что могу видеть тебя, слышать тебя, дышать тобой, быть внутри тебя. Мне необходимо это. Я не могу вернуться к прежней жизни… все умерло. Абсолютно невозможно. Для меня нет ничего «после Анны».
— Вот почему ты не можешь смотреть этой опасности в глаза. Ведь так просто, то, что есть жизнь после…
— Я не желаю такого конца. Это не должно случиться. — Поднявшись с кресла, я остановился перед ней. Вероятно, в моих движениях была угроза. Напряженная тишина повисла между нами. Я отшатнулся прочь.