Вот он это говорил сейчас, а сам вчера в храм ходил, молился, защиты у боженьки просил. Да половина из тех, что должны были отправиться в «Край» сходили в храм: Боря, Трубецкой, Петя-богатырь и другие.
Григорий тоже бы сходил, да такое отчаяние его охватило, что он целый день полупьяный провалялся на койке, даже позабыв написать семье.
Дорога разделилась на две. Одна вела на каторгу, где множество людей подгоняемые плетью, каждый день добывало уголь и отправляло на склады в западной части города; вторая – конечно, вела в «Край», но перед ним было, ещё одно место.
Повозки проехали мимо неприметной деревушки, зажатой между деревьями. То была бы обычная деревня, каких многие тысячи на просторах России, но такой, она не была: в ней жили люди-нелюди, получившие проклятия «Края». Какого люда здесь только не было: кривые, убогие, безрассудные, озверелые, бестелесные, бездуховные. «Край» умел убивать и замучать так, как не мог самый страшный изверг.
Григорий увидел краем глаза фигуру похожую на собаку, бродившую возле одного из домов, и живо отвернулся. Мало кто смел смотреть в ту сторону.
Через две версты появились: каменно-земляные укрепления, хижинки, костры - пограничный пункт Россия-Край. Чуть поодаль, в шагах двухстах, даже одиноко стоя пограничный столб изгрызенный пулями и осколками – это во что-то так из пулемётов и гаубиц палили.
Линейки остановились, солдаты принялись слезать с них. К ним подбежала крупная собака серо-белого окраса и завыла, забормотала как пьяный мужик. Солдаты ей заулыбались и стали гладить.
К только приехавшим, подошёл старик, охотник, или лесничий, судя по одёжке, почти лысый, седой, бородатый, со скукоженной кожей и узкими глазами.
- Привет Куща. – Лебедев пожал старику руку.
- Пася лён. – Ответил старик.
Григорий, смотря на старика не заметил, как к нему подошёл пёс и стал требовать поглаживаний.
- Ха, Овлаху ты понравился. – Улыбнулся Фома. – Не бойся его, погладь, он с людьми добрый.
Григорий погладил, и как-то спокойней ему стало что ли. Пропало то чувство беззаветного ужаса.
- Ваше благородие, – Обратился к Лебедеву подошедший солдат, - вас ждут.
- Ну, пошли коли ждут. Пойдёмте ребят, потом собаку гладить будете.
Возле одного из костров, окружённые мулами, мешками и ящиками, сидели люди. Их было десять, все одеты по-лесному, по-дорожному, с ногами, облачёнными в тяжёлые сапожищи.
Один из них встал и представился:
- Вячеслав Шишков глава экспедиционной партии.
Этот человек был молод, тридцати ему ещё точно не было; с коричневыми волосами, усами и бородкой.
- Поручик Лебедев. Собственно мы вас и поведём в «Край». Готовы?
- Не знаем. В таком месте нам ещё бывать не приходилось.
- Эт правильно. Сибирь, конечно, опасная дама, но вот «Край» опасней всех. Ну, давайте посидим на дорожку, а потом пойдём.
Посидели немного, отведали травяного отвара, горячего.
Очень разные люди собрались вокруг костра: благородные и нет, учёные и нет, с будущим и без. «Край» всех их с радостью примет, но далеко не каждого отпустит.
Отдых закончился и люди пошли к пограничному столбу. Бывалые зашли за него почти спокойно, почти не дрожа и не нервничая, а вот каждый, кому в первой приходилось это делать, останавливались на секунду.
Григорий, перед тем как сделать последний шаг и ступить на чуждую землю, закрыл глаза.
И вот, шаг был сделан, и Григорий почувствовал – это – «Край». Какой же он был чужой. Он не являлся частью того, знакомого бытия, но и не был чем-то совершенно другим. Это действительно был край - край всего, край того мира, который создал бог. Узкая полоска пространства, между миром смертных и бездонной пропастью иного существования.
Григорий открыл глаза. Его взору предстал тот же лес. Ничего не изменилось. Ни глаза, ни уши, ни другие органы чувств не замечали изменений, но душа их чуяла; её оторвали от нерушимой связи с родным миром, и от этого она сопротивлялась и страдала.
Какую же ошибку совершил Григорий, сделав последний шаг.
Отвлёк молодого барина от этих мыслей Боря, врезавших в него.
- Простите барин. – Сказал он не по-дружески, а как холоп господину. А могло быть иначе?
- Ничего. Испугался, небось?
Боря кивнул.
- И я испугался. Давно так страшно не было.
- А я не испугался. – Похвастался Трубецкой. – И вы ребят не бойтесь. С нами столько людей, да таких, которые здесь не раз были. Вернёмся.
Мимо проходивший Клещ услышал слова Трубецкого и посмотрел на того, как на дурачка.