Он поднял глаза на Костылева, сидевшего по другую сторону стола и уминавшего сухую гречневую кашу, запивая ее водой из алюминиевой кружки. Позади него стояла металлическая бочка, в которой горело пламя, отчего вместо лица, Пепел видел лишь контуры Костыля.
– Чего уставился, жри быстрей. У нас еще работы непочатый край.
Вдруг подозрительная тень одним большим прыжком подскочила сзади к Костылю, и через мгновение тот выгнулся, заревев не хуже медведя.
– Что ж творишь, б…
В наступившей суматохе Пепел не сразу разобрался, что произошло. Все резко повскакивали с мест, опрокинув импровизированный стол, и с криками бросились на помощь Костылю, который сумел встать и теперь боролся с Михалычем, весьма успешно сражавшимся со слабеющим противником, несмотря на малый рост.
– Я тебя прибью, мелкая скотина!
На мгновение перед Пеплом мелькнула спина Костыля, из которой торчал нож, использовавшийся для распечатки ящиков.
– Убивают, братцы! – закричал Клещ и бросился на помощь.
Их тела связались в стонущий и пыхтящий клубок.
– Помогайте! – прокричал задыхающийся Клещ, пытаясь оторвать руки Михалыча от Костыля.
Пепел глянул под ноги и увидел подходящий кирпич, использовавшийся для придавливания бумаг, чтобы их не унесло сильным сквозняком. Он понял, что пришла пора действовать.
– Берегись! – заорал он, схватил холодный шершавый кусок керамики, и размахнулся, чтобы как следует врезать Михалычу по затылку.
Когда он опускал кирпич, стеклодув резко пригнулся, увлекая за собой дерущихся, и Пепел с опозданием заметил, что импровизированное оружие движется по траектории, заканчивающейся головой Костыля.
Костылев еще и повернулся на крик, и угол кирпича попал ему точно в висок.
– Ух ты, – промолвил он на выдохе и обмяк.
– Дурак! Имбецил! – заорал Клещ на растерявшегося Пепла.
Воспользовавшись внезапным преимуществом, Михалыч вырвался на волю, но не рассчитал и со всего размаху врезался в металлическую бочку, которая глухо упала и покатилась, рассыпая пламя по полу.
– Гаси ее!
Алеша принялся топтать огненные языки огромными ботинками, но огонь распространялся дальше, на глазах съедая пустую тару.
Кто-то побежал к выходу в надежде найти огнетушитель, но тщетно. На пожарном щите сиротливо висел ржавый крючок с наколотым уведомлением об успешном устранении замечаний инспекции.
Сейчас оно выглядело, как насмешка.
Клещ в этом аду забыл про Михалыча и склонился над Костылем, нащупывая пульс и прикладываясь ухом ко рту, чтобы услышать дыхание.
– Окочурился, – объявил он.
Пеплу стало дурно.
– Надо его вытаскивать на улицу!
– Да как его вытащишь, он же тяжелый, что бегемот!
Пламя дошло до спирта и теперь ревело, угрожая сожрать здание целиком.
Васька закашлялся, в глазах появилась резь. Он инстинктивно прикрыл ладонью рот, но это не спасало.
– Сматываться надо, пока не задохнулись!
Все бросились к выходу, перепрыгивая через пустые ящики и мешая друг другу. Пепел бежал с мыслью «Только бы не потерять сознание». Сгореть живьем он не планировал. Он спотыкался, ободрал локоть, но жажда жизни не давала ему замечать ничего, кроме белого прямоугольника открытой двери.
– А Костыль?
– Нет его уже, – Клещ задыхался от бега. – Считай, в крематории.
Наконец, пробрались к выходу и высыпали на улицу, громко кашляя и отплевываясь.
Охрана двора смотрела с любопытством, но когда дым повалил через щели в крыше, догадалась, что дело – труба. Пепел увидел, как охранник куда-то звонит, бросая на них встревоженные взгляды.
– Что же делать? – повторял Клещ, ходя по кругу.
– Бежать врассыпную! Фирма на Костыле. С него пусть и спрашивают.
– Правда, точно, – галдели остальные. – Пусть у него и выясняют.
– Ну да, – бубнил кто-то недовольным тоном, – потом милиция всех найдет и припаяет «скрытие с места происшествия».
– Это же не дорожно-транспортное!
– Называется по-другому, а суть та же.
Остались стоять.
– Славно помянули, – вставил Лука. После первых пятидесяти грамм он вышел во двор подышать свежим воздухом и успел задремать на разваливающемся стуле, поэтому ничего не видел, а узнал уже в пересказе Алеши.
– Кто-то заметил, куда Михалыч делся? – спросил Клещ, до сих пор поражающийся тому, насколько сильным оказался косоглазый карлик.
В пылу борьбы с огнем никто не обратил внимания на обезумевшего старика. Сгорел, должно быть. Или в лес убежал.
– Увидел бы, задушил, – процедил Клещ. – Чувствовал, что добром не кончится!
Последнюю фразу он произнес для красного словца. Ничего такого он не ощущал, и работа его полностью удовлетворяла.