– Да кто же его знает, не понятно ничего. Внезапное помешательство без всякой видимой причины. Ходил себе человек, трудился, постигал тайны природы, а потом – р-раз – и он уже с ножом бегает. Переработался, видать. У нас в соседнем доме почтальон один работал, тоже вежливый такой, тихий, мухи не обидит, всегда здоровался, на балконе цветочки разводил. А потом – р-раз…
– Убил кого-то? – предположил Платон.
– Да ну что вы! Типун вам на язык! – возмутился Кольцов. – Пытался, конечно, но не успел, прямо в почтовом отделении задержали. Чужая душа – потемки. Смотришь на человека, а он тебе улыбается во все тридцать два, а сам думает, какая же ты гнида. И ведь ему в черепушку не заглянешь, чтоб узнать, что в его башке творится.
– Это может быть связано с работой Самойлова?
– Конечно. Они же химики, у них всякое может быть. И еще химреактивы эти… Но вы не волнуйтесь, уже подписан приказ о создании комиссии для проведения внутреннего расследования. Люди компетентные, соберут пробы, сделают анализы.
– А внешнее расследование?
– Милиция? – лицо директора приобрело такой вид, словно у него случилась внезапная зубная боль. – Демидович обещал замять. Это одно из условий… – он сглотнул, – …вашего пребывания здесь.
– Понятно.
Платон уселся в когда-то хорошее, но теперь порядком потрепанное кресло. Левый подлокотник шатался, а спинка удручающе скрипела при попытке пошевелиться. В целом, особых признаков роскоши не наблюдалось.
«Могло быть и хуже», – подумал Платон и разложил пыльные папки по стопкам, чтобы расчистить рабочее пространство.
– Смотрю, понемногу осваиваетесь. Когда будете готовы, я вам ознакомительную экскурсию проведу, – пообещал напоследок Кольцов и исчез.
Платон покрутился на кресле, открыл засаленный телефонный справочник с наполовину оторванной обложкой. На желтой странице для заметок предыдущий владелец выписал самые важные телефоны по институту, но в них давно не заглядывали – странички от сырости слиплись и не желали отделяться одна от другой.
Он выглянул в приемную, где Наталья продолжала пилить ногти.
– Есть у вас тут такой… Михалыч? – он замялся, представив, сколько во всем НИИ может быть михалычей и как среди них вычислить искомого.
– Имеется, – вальяжно ответила она, поглядев на него поверх очков. – Вот так и сразу?
– В смысле?
Наталья снисходительно взглянула на него еще раз, на мгновение прекратив мучить ногти.
– Исключительно рабочий вопрос, – уточнил Платон, догадавшись, что его записали в пьяницы.
Она пожала плечами, мол, дело ваше, мы здесь не для осуждения слабостей сильных мира сего.
– Вы к нему пойдете или вам сюда вызвать?
22.
Без всякого стука в кабинет вошел то ли карлик, то ли гном. Он на ходу вытирал грязные ладони о потрепанный синий фартук, натянутый поверх красной рубахи с короткими рукавами. На обнаженных руках темнели следы многочисленных ожогов и ран, с успехом заменявшие татуировки. Огромные глаза карлика пугающе глядели в разные стороны, а длинные седые волосы торчали дыбом, колоритно довершая клиническую картину городского сумасшедшего.
Платон вопросительно посмотрел на гостя с надеждой, что это не какой-то маньяк с улицы, чудным образом сумевший пройти через институтскую охрану.
– Что вам надо? – спросил он встревоженно.
– Я. Есть. Михалыч, – пробасил карлик низким голосом, после каждого слова вставляя увесистые паузы.
В противовес Кольцову Михалыч вовсе не отличался разговорчивостью, скорее наоборот, информацию из него доводилось вытаскивать клещами по слову за раз, причем сами слова краткостью походили на загоняемые в доску гвозди.
– Вот оно как, – удивился Платон внезапному ходячему сюрреализму, представшему на пороге.
– Звали, – то ли спросил, то ли уведомил Михалыч.
– Да, – ответил Платон, не зная, как действовать дальше.
Общаясь с кем-либо, он предпочитал иметь на этого человека хотя бы скромное досье, чтобы располагать возможностью манипулировать. Кого-то припугнуть, кому-то посулить награду – метод кнута и пряника столетиями доказывал свою действенность. Причем, что интересно, кнут стимулировал лучше, дешевле и прямее, хотя и не так приятно для самого объекта стимуляции.
Платон понятия не имел, чем побуждать к сотрудничеству Михалыча, и у него наступила растерянность. Любопытно, у него есть имя и фамилия, или он с рождения с одним отчеством ходит?
Наконец, он извлек из портфеля настойку.
– Ваше?
Михалыч резко протянул руку, сильным движением выхватил бутылку и приблизил вплотную к правому глазу. Почудилось, что Михалыч ее обнюхал, словно пес.