Кроме того, как вскоре выясняется, Ия умертвила не только младенца: по просьбе заведующего отделением госпиталя она много раз делала смертельные уколы солдатам, которые парализованы или по другим причинам не хотят жить. О, страшная страна! Впрочем, почему страшная? Затронута актуальная для Европы тема эвтаназии, наши военврачи, оказывается, тут были первопроходцами.
Маша хочет забеременеть, но не может (после ранения и бесчисленных абортов в её организме ничего для зарождения жизни нет) и потому требует, чтобы ребёнка ей родила Ия. И почему-то именно от этого военврача. Его играет Андрей Быков, который внешне очень достоверен, веришь, что он из той эпохи, – кстати, а те, кто рядом с ним, из какой эпохи, например Ия? Можно поверить, что она фронтовичка? Что контуженая – да, что зенитчица – нет.
Военврач отказывается переспать с Ией, Маша шантажирует его тем, что сообщит куда надо, что он врач-убийца. В стиле позднего Германа снята нелепая сцена соития, Ия просит, чтобы на кровать прилегла и Маша. Она соглашается, чтобы морально поддержать подругу. Теснятся втроём, все страдают, никому такой секс не нужен. Жюри понимающе кивает: через что только не приходится пройти женщине, чтобы осознать свою настоящую ориентацию.
Сценарий продолжает восхищать выдумкой. Убогий Саша привозит Машу к себе домой знакомить с родителями. Боже, у них не дом, а настоящий дворец, почти Зимний. Обратите внимание, господа члены жюри, а прочие зрители, верьте честным художникам из России: в холодном 1947 году, когда народ недоедал, некоторые, видимо, партийные бонзы жировали в царских покоях. Мать Саши играет великолепная Ксения Кутепова, но что за человек её персонаж – понять не удалось. Сперва подумалось, что это какая-то советская звезда вроде Любови Орловой, которая даёт концерты в госпиталях и награждает каждого больного кульком подарков из своих средств. Но в таком дворце ни одна семья СССР не жила. Ни одна. Жюри же благодарно отметило жуткое расслоение в этой ужасной Советской стране. Миллионы теснятся в коммуналках, по трое спят на узких кроватях, а у властителей огромный дворец на трёх членов семьи, обедают практически в тронном зале.
Во время обеда Маша сообщает о себе невозмутимым родителям жениха жуткие подробности, хотя её особенно никто не спрашивал. Она признаётся, что служила в каких-то вспомогательных частях, занимаясь, говоря современным языком, сексуальным обслуживанием командного состава, ППЖ (походно-полевая жена). «Мужей» у неё было очень много, а она мечтала о начпроде (это начальник, занимавшийся снабжением части), чтобы не умереть с голоду. Жюри рыдает, проклиная сластолюбивых советских сатрапов. Юные патриотки шли добровольно на фронт, чтобы помогать солдатам бороться с фашизмом, а их использовали как проституток – и всего лишь за еду. Но тут добила загадочная героиня Кутеповой, которая сказала, что все (и она тоже!) через это прошли. «Ужос», как пишут в интернете, жюри, разумеется, потрясено…
Сил нет восхищаться далее. Эта штука посильнее «Фауста» Гёте, поставленного Александром Сокуровым и получившего «Золотого льва» в Венеции, о котором мы писали, восторгаясь таким же образом.
Поразительно, какой путь прошёл кинематограф (и фестивали) всего за полвека: когда-то в Каннах награждали «Летят журавли», в Венеции – «Иваново детство», в Лос-Анджелесе – «Войну и мир», а теперь…
17.07.19
Предать отца
В прокате – Лауреат каннского «Особого взгляда» «Разжимая кулаки»
Когда с гордостью сообщают, что российская лента отмечена на каком-нибудь зарубежном кинофестивале, то, видимо, предполагают, что это будет восприниматься как большая победа «советского спорта». Когда же увидишь «предмет гордости», то понимаешь, что есть особая отрасль в нашей кинематографии – делание фильмов для фестивалей. Создателей приглашают в легендарные Канны, где показывают твой фильм двумстам, максимум тысяче зрителей, награждают престижной статуэткой, а то и дают денег на следующий проект.
Разве не стимул творить кино? Но какое?
«Разжимая кулаки» сделала Кира Коваленко, ученица Александра Сокурова, который много знает о пользе фестивалей. Фильм мог бы быть назван «Теснота», но название уже «занято» другим учеником Сокурова, Кантемиром Балаговым, получившим подобный приз в Каннах в 2017-м за фильм с таким названием.