— Я не в крайних мерах. Я в ремиксе, — она морщит лицо, чтобы выговорить слово: — В ремиссии.
— О! Тогда я совершенно не в той палате. Не говори никому, что я была здесь. Они подумают, что я совершила ошибку.
— Но ты правда совершила ошибку.
В этом она меня подловила.
— Да, ты права. Совершила. Но у меня будут неприятности, если кто-нибудь узнает.
— Тогда ладно, — она застенчиво смотрит на меня. — Мне нравится твоя шляпка.
Вот блин.
— Тогда она твоя! — я снимаю её со своей головы и осторожно надеваю ей на голову.
На её лице расплывается широкая улыбка, которая внезапно оправдывает потерю шляпки.
— Спасибо.
— Не за что, — я прикладываю палец к губам и ухожу.
У меня есть всего несколько секунд. Я возвращаюсь в комнату и нахожу забытый белый халат на обратной стороне двери. Я надеваю его, радуясь, что он достаточно велик, чтобы надеть поверх куртки, затем достаю несколько одноразовых хирургических масок из коробки на журнальном столике и запихиваю их в карман. Я выскальзываю, как раз когда возвращается медсестра, пьющая кофе. Я опускаю голову, натягиваю одну из масок и спускаюсь на лифте обратно на третий этаж.
Здесь другая атмосфера. Все говорят вполголоса, как будто обычными разговорами они могут потревожить пациентов, находящихся без сознания. Я молюсь, чтобы Арзо не был одним из тех, кто находится без сознания.
Палата разделена пополам длинным коридором. Я выдам себя, если мне придётся проверять каждую палату. К счастью, я замечаю группу врачей, собравшихся у сестринского поста. Студенты. Идеально.
Я присоединяюсь к ним и топчусь сзади. Некоторые оборачиваются и бросают на меня странные взгляды, но никто ничего не говорит. Я киваю им, как будто тоже занята серьёзным делом — изучением медицины. Я надеюсь, что они вот-вот начнут свой обход, а не только что закончили его.
Мне повезло. К нам подходит пожилая женщина с планшетом в руках.
— Идёмте же, — бодро говорит она и поворачивается на пятках.
Мы, как один, бросаемся за ней. Она ведёт нас в первую палату, останавливаясь возле пациента, который на аппарате ИВЛ и окружен множеством аппаратов.
— Поступил три дня назад после того, как потерял сознание от болей в груди, — рассказывает она. — Позже был диагностирован инфаркт миокарда. Последующая предварительная операция выявила разрушение атеросклеротической бляшки в эпикардиальной коронарной артерии. Биотелеметрия показывает восстановление функции, однако у него всё ещё желудочковая тахикардия.
Хорошо, что я в хирургической маске, потому что у меня отвисает челюсть. Английский язык не ставил меня в такой тупик с тех пор, как я в последний раз заходила в Старбакс.
— Ты.
Я с ужасом понимаю, что она указывает на меня.
— Какие следующие шаги должна предпринять бригада травматологов, чтобы обеспечить выздоровление?
О, чёрт, о, чёрт, о, чёрт. В голове у меня проносятся мысли о повторе сериала «Скорая помощь», который я недавно видела.
— Эмболия лёгочной артерии.
— Что с этим? — её глаза впиваются в меня.
— Нам следует остерегаться этого, — говорю я, чувствуя себя полной идиоткой. Судя по выражению её лица, она придерживается того же мнения. Она с отвращением отмахивается от меня и адресует свой вопрос кому-то другому. Я опускаю голову и смотрю себе под ноги. Должен же быть более простой способ проникнуть в больничную палату.
По крайней мере, я так плохо ответила на её первый вопрос, что она больше ни о чём меня не спрашивает. Мы переходим от кровати к кровати, из палаты в палату, обсуждая пациентов, которые, похоже, находятся на пороге смерти. Из-за запаха клинической больницы, бесконечной череды страданий и бесстрастных вопросов и ответов я чувствую себя так, будто из меня высасывают душу. Я нервничала из-за того, что снова увижу Арзо, но к тому времени, когда наша маленькая группа натыкается на него, я испытываю такое облегчение, что с трудом сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него и не расцеловать крепко-крепко.
Несмотря на то, что нас в группе одиннадцать человек, его взгляд сразу же падает на меня. Выражение его лица не меняется, но у меня возникает ощущение, что он ждал моего прихода. Я благодарю богов за то, что он в сознании и бодр. На самом деле он не выглядит таким уж больным.
— Э-э, доктор? — одна из студенток нервно поднимает руку. — Почему этот пациент в отделении интенсивной терапии?
Она усмехается. Я удивлена внезапным проявлением юмора.
— Вчера у него была тяжёлая травма после нападения. Однако, как вы можете видеть, он быстро выздоравливает и вот-вот будет переведён в другую палату.