Я смотрю на серые каменные стены, башенки и горгулий. Я много раз проходила мимо этого здания, но никогда не бросала на него более чем беглого взгляда. Теперь, когда я собираюсь войти, я смотрю на него совершенно другими глазами.
Что необычно для этого времени года в Лондоне, на небе ни облачка. Солнце насмешливо светит мне в лицо. Должна признаться, что, переступая порог, я в некотором роде надеюсь, что какой-нибудь здоровенный кровохлёб положит руку мне на плечо и вышвырнет вон, потому что произошла ошибка и меня всё же не должно быть здесь. Но моя удача, какой бы она ни была в последние несколько дней, не меняется.
Интерьер светлый и просторный, совсем не такой, как я ожидала. Слева от меня стоит дворецкий в полном смокинге, протягивая серебряный поднос с бокалами коричневой жидкости. Я беру один и с подозрением принюхиваюсь, но, похоже, это всего лишь шерри. Как бы ни хотелось мне выпить немного для храбрости, я этого не делаю. Я хочу быть в полной боевой готовности. Кроме того, кто знает, что вампиры добавляют в алкоголь?
Подтянутая вампирша с планшетом в руках смотрит на меня из толпы в центре зала. Все окружающие её персоны кажутся людьми. Я удивлена тем, что многие новобранцы привели с собой родственников, чтобы те проводили их, как будто они отправляются в круиз по Европе, а не отдают свои жизни вампирам. Пара членов семьи расстроены: в частности, одна пожилая женщина, чьи приглушённые рыдания создают неприятный фон для улыбающихся лиц большинства присутствующих. Я на стороне рыдающей. Логическая часть меня понимает, что вампиры обеспечивают безопасность и нечеловеческое долголетие и здоровье. Именно аспект нечеловечности меня и беспокоит. Я ничего не имею против трайберов — вовсе нет. Я просто довольна тем, кто я есть сейчас. Интересно, изменятся ли мои чувства завтра в это же время. Я искренне надеюсь, что нет.
Всё ещё держа в руке бокал с шерри, я осторожно проталкиваюсь к вампирше с планшетом и называю ей своё имя. Она улыбается мне, но улыбка эта скорее деловая и небрежная, чем приветливая или ободряющая. Я чувствую в ней холодность, которая, кажется, направлена исключительно на меня.
— Мисс Блэкмен, — говорит она. — Добро пожаловать в Семью Монсеррат.
Почему-то я вспоминаю саундтрек к фильму «Звуки музыки». Однако я не могу представить Майкла Монсеррата в ледерхозене.
— Спасибо, — бормочу я, надеясь, что мне удалось подавить страх в своём голосе настолько, чтобы не вызвать подозрений.
— Теперь вы можете сказать финальные слова прощания. Церемония открытия начнётся примерно через пятнадцать минут.
Мне не с кем прощаться. Я ненадолго задумываюсь о маме, но знаю, что, в отличие от моего деда, она считает, что её родительская работа была выполнена в тот день, когда мне исполнилось восемнадцать. Между нами нет неприязни, и она не плохая мать. Просто… занята другими делами, я полагаю. Всё было бы по-другому, если бы мой отец был жив. Я надеюсь, он бы понял, что я делаю.
Я прохожу через двери из красного дерева и попадаю в помещение, похожее на конференц-зал отеля. Если не считать пузырьков с блестящей красной кровью, стоящих на серебряном блюде у входа. Здесь, кроме меня, есть только один человек — мужчина с серебристыми волосами, который сидит возле флаконов и смотрит на них. Я не могу понять, что у него на лице — смирение или предвкушение.
Я бы предпочла перебраться в безопасное место на заднем ряду, но я здесь по одной конкретной причине. Другие новобранцы, вероятно, будут слишком новыми, чтобы быть вовлечёнными в происходящее, но это не значит, что в какой-то момент они не станут мишенью. Мне нужно, чтобы каждый из них доверился мне. Последнее, чего я хочу — это завести дюжину новых друзей — на самом деле, нет, вычеркните это; последнее, чего я хочу — это превратиться в вампира. Но если я иду по этому пути, я собираюсь сделать так, чтобы это стоило усилий каждого из нас. Я расправляю плечи, делаю глубокий вдох и улыбаюсь. Не слишком широко — любой новобранец испытывал бы немного страха и нервозности — но, надеюсь, достаточно, чтобы человек почувствовал себя непринуждённо.
Я сажусь рядом с ним. Он слегка дёргается, как будто пытается отстраниться.
— Это кажется нереальным, не так ли? — предлагаю я в качестве вступительного шага.