Урсус указывает на дверь.
— Когда ты почувствуешь, что готова, через две двери направо ты найдёшь душевую. Здесь есть чистая одежда. Дай мне знать, если передумаешь насчёт крови.
— Спасибо, Урсус.
Он пристально смотрит на меня, и я мысленно ругаю себя. Я знаю его имя, потому что случайно услышала его в «Паровой Команде»; он никогда не представлялся никому из нас. Он, должно быть, знает, кто я, и задаётся вопросом, как я прошла путь от бегства от вампиров до того, чтобы присоединиться к ним. Я слишком дрожу, чтобы придумать какой-нибудь достойный ответ прямо сейчас, поэтому я благодарна ему за то, что он только поджимает губы, прежде чем открыть дверь.
Я смотрю ему вслед. Очевидно, он не подозревает о моих истинных причинах пребывания здесь. Я рада. Кажется очевидным, что в самом сердце Семьи Монсеррат есть предатели. Хорошо, что Майкл никому не доверяет; это облегчит мою работу, если кто-то из преступников окажется тем, кого он считал близким другом.
Я дотрагиваюсь до шеи в том месте, откуда пил Майкл, но там ничего нет — даже царапины. Когда я нажимаю на это место, оно пульсирует под моими пальцами, хотя я не могу быть уверена, действительно ли я это чувствую, или мне кажется. Полагаю, мои новые способности к исцелению предотвратят любые неприятные вопросы о том, почему у меня свежая рана, когда мне должны были сделать инъекцию. Чтобы проверить свою теорию об исцелении, я поднимаю обе руки и ощупываю нос. Не больно. Может, в том, чтобы быть вампиром, всё-таки есть свои преимущества.
Я встаю, когда чувствую себя достаточно сильной. Я слегка пошатываюсь, но сохраняю равновесие. Я ощущаю себя грязной; горячий душ определённо поможет мне снова почувствовать себя человеком. Образно выражаясь. Я медленно пробираюсь к двери. Усилия истощают, и, кажется, на это уходит целая вечность, но я наконец добираюсь до душевой.
Это большая общая зона с кабинками по обеим сторонам. На одной из стен есть крючки, на каждом из которых висит комбинезон тёмно-синего цвета. Всего я насчитала десять, а это значит, что, несмотря на то, что трое уже мертвы, никто из моих товарищей-новобранцев ещё не выбрался из своего личного ада обращения.
Когда я наклоняюсь вперёд, то вижу имена, напечатанные на маленьких этикетках над каждым крючком. Там есть имена Никки и Питера, и я облегчённо выдыхаю, что они есть среди выживших. Не зная чьих-либо имён, трудно сказать, кто ещё выжил. Я почти уверена, что не повезло двоим мужчинам и одной женщине. Трое — это большое число, учитывая статистику Урсуса. Интересно, больше ли людей отказались бы от участия, если бы знали заранее, сколько людей погибнет.
Я снимаю комбинезон под своим собственным именем и хмурюсь. Это, конечно, не тот наряд, который я бы выбрала для себя, но, полагаю, сойдёт и так. Я беру его и несу вместе со своим уставшим телом в ближайший душ, где раздеваюсь. На обратной стороне двери уже висит полотенце.
Вода горячая, обжигает кожу. Я беру кусок мыла и тру себя с головы до ног, прежде чем вымыть голову. Затем я просто долго стою неподвижно под струями воды.
Когда я, наконец, выхожу из кабинки, рядом работает ещё один душ. Мне любопытно посмотреть, кто ещё успел прийти сюда, поэтому я проверяю имена на вешалках. Пропавший комбинезон принадлежит кому-то по имени Мэтт. Если он проведёт в душе столько же времени, сколько и я, мне придётся ждать довольно долго, чтобы узнать, кто он такой, поэтому я решаю оставить его в покое.
Когда я выхожу в коридор, то подпрыгиваю от неожиданности. Там стоит женщина с планшетом. Она указывает на корзину на полу; я уверена, что её там не было, когда я заходила в душевую.
— Можешь оставить там свою старую одежду, — говорит она мне.
Я прижимаю свою одежду к груди. Я не хочу с ней расставаться. Сейчас это всё, что у меня есть, чтобы напоминать себе о том, кто я на самом деле. Однако её глаза прищуриваются, и я понимаю, что не могу показать, что слишком уж горю желанием вернуться к прежней жизни, поэтому опускаю их.
— Ты быстрая.
Я смотрю на неё, не совсем понимая, что она имеет в виду. Она объясняет:
— Обращение. Ты пришла в себя в рекордно короткие сроки. Я думаю, что только самому Лорду Монсеррату удалось прийти в себя быстрее.
Возможно, это потому, что я прошла через процесс обращения, будучи укушенной, а не в результате инъекции, но я не могу сдержать чувство гордости.