Я ожидала увидеть дружелюбного психолога. Вместо этого Арзо расположился у окна и смотрит на улицу из своего инвалидного кресла.
— Ты мой психотерапевт? — сухо спрашиваю я его.
Он поворачивается, ловко поворачивая одно колесо, как будто тренировался всю свою жизнь, и оглядывает меня, сканируя каждый дюйм моего тела, как будто хочет убедиться, что я всё ещё цела и невредима.
— В некотором роде.
— Я думала, ты будешь симпатичнее.
Он фыркает.
— Я тоже. Как дела, Бо?
Я поднимаю на него глаза.
— Чертовски ужасно. А ты?
— Ты не захочешь знать, какие проблемы у меня с мочевым пузырём.
— Да, в этом ты прав, — я слегка улыбаюсь ему. Сочувствие к его ситуации вряд ли будет оценено по достоинству.
— Я слышал о новобранце, который пытался повеситься.
— Хм, — уклончиво бормочу я, — сразу после того, как он попытался меня трахнуть.
— Значит, это точно было заклинание?
Я пожимаю плечами.
— А что ещё это могло быть?
Арзо проводит рукой по волосам.
— Ничего подобного раньше не было. Это безумие.
Я сажусь в одно из кожаных кресел.
— Майкл рассказывал тебе о теории, согласно которой есть Глава новой Семьи, которая пытается узурпировать власть над всеми остальными?
— Майкл? — внезапно я чувствую себя неловко. Арзо, должно быть, замечает мой дискомфорт, потому что отмахивается от этого взмахом руки и отвечает на мой вопрос. — Да, — мрачно говорит он, — он мне сказал.
— Это должна быть женщина. Я почувствовала запах розовой воды на Уилтшор-авеню как раз перед тем, как нашла О'Ши. И тот факт, что его заклинание нацелено на мужчин, означает, что всем этим руководит женщина, которая будет невосприимчива к его воздействию, — мысль начинает формироваться, но она туманна; прежде чем я успеваю полностью осознать её, она исчезает, и Арзо снова говорит.
— Нет никаких доказательств того, что это заразно.
— Нет, но в этом есть какой-то смысл. И Люси, я имею в виду Черити Уэзерс, сказала мне, что это была женщина.
— Ты имеешь в виду человека, которого столкнули под поезд?
Я киваю.
— Меня бы тоже столкнули, если бы не появилась полиция.
В его глазах вспыхивает гнев.
— Я слышал об этом.
Я пожимаю плечами. Действия Фоксворти и Николлс, кажется, произошли целую вечность назад. Кроме того, что мне с этим делать? Я рассказываю ему о Бет и о том, что, возможно, она в этом замешана.
Он хмурится.
— И всё же ты говоришь, что она помогла тебе спасти этого типа Мэтью?
— Это может быть двойной блеф. Ну, знаешь, завоевать всеобщее доверие, создать впечатление, что она из хороших ребят. Возможно, она знала, что я за ней слежу, и это был единственный способ, который она смогла придумать, чтобы заставить меня поверить в обратное, — заметив взгляд Арзо, я коротко усмехаюсь. — Да, я знаю. Мне это тоже кажется маловероятным. Но в ней есть что-то, чему я не доверяю.
— И что дальше?
— Я собираюсь и дальше всем нравиться. Особенно Бет.
Он начинает усмехаться. Я обиженно смотрю на него.
— Что?
— Тебе, наверное, не нужно особо стараться.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты, как правило, нравишься людям, Бо. Я никогда не видел, чтобы ты очень старалась, но все, кто встречается с тобой, хотят стать твоими друзьями.
— Это неправда.
— Нет, правда. Приведи мне пример кого-нибудь из своих знакомых, кому ты не нравишься.
Я думаю о своём дедушке. Я уверена, что он любит меня; но нравиться — это другое дело. Но я не думаю, что он любит кого-то, кроме этой проклятой кошки, так что, думаю, он не в счёт.
— Борис, — говорю я наконец. — Он презирал меня.
— Это всё, на что ты способна?
— Майкл Монсеррат. Я пыталась напасть на него.
— В стрессовой ситуации, — мягко отвечает Арзо. — Кроме того, я думаю, что ты очень даже нравишься Лорду Монсеррату.
Мне нечего на это сказать, поэтому я меняю тему. Есть ещё кое-что, что мне нужно знать.
— Арзо, насколько это будет сложно?
Он знает, что я не имею в виду поиски новой жуткой вампирской Главы.
— Сложнее, чем всё, что ты переживала раньше.
— Ну и дела, не приукрашивай, — пытаюсь пошутить я. Это не работает.
Выражение его лица серьёзное.
— Как ты себя чувствуешь?
— Устала. У меня болит голова, и боль никак не хочет проходить. И, — я облизываю губы, — раньше, когда кто-то пил, у меня начинали трястись руки.