— Арзо, как долго я была без сознания?
— Чуть больше недели.
— Недели? — вскрикиваю я. Не могу поверить, что потеряла так много времени. В некотором смысле, это хорошо — значит, полнолуние уже ближе. Но остаётся меньше времени, чтобы понять, что происходит на самом деле.
— И всё? — в отчаянии спрашиваю я. — Бэнкрофты выяснили, кто на самом деле стоит за всем этим? Теперь всё кончено?
Арзо подъезжает к окну и смотрит на улицу, избегая моего взгляда.
— Нет. Нет. И ещё раз нет.
— Ничего?
— Очевидно, его принуждали. Он мог рассказать нам, что он сделал, но не сказал, кто был ответственен за планирование.
— Заклинание О'Ши.
— Мы можем только предполагать. Бэнкрофты проверяли его перед смертью. Он был невероятно послушным и открытым для внушений.
— Но и сексуально возбуждённым?
Арзо выглядит смущённым, но кивает.
— Я думаю, никому не пришло в голову поговорить с О'Ши, чтобы узнать, может ли он придумать способ обратить эффект вспять?
— Уже слишком поздно. Как только заклинание обрело физическую форму, оно вышло из-под его контроля.
Я качаю головой. Что за бардак. Я спускаю ноги с кровати и встаю. У меня кружится голова, но я уверена, что со мной всё будет в порядке. Я бы не отказалась от нескольких пинт первой отрицательной, чтобы подкрепиться, но жажда крови, похоже, не стала намного сильнее, чем была до моего нападения на Д'Арно. Несмотря на мрачность Арзо, мне трудно не испытывать оптимизма.
— Бо, что ты делаешь? Тебе нужно отдыхать.
Я бросаю на него убийственный взгляд. На этот раз, по-видимому, это срабатывает, потому что он слегка бледнеет. Я улыбаюсь его реакции.
— Я собираюсь спасти ваши паршивые монтсерратские задницы, вот что.
***
Требуется некоторое время, чтобы уговорить Арзо уйти, но, как только он это делает, я набираю скорость и направляюсь в душ, чуть не столкнувшись по пути с охранником, который стоит на посту у моей комнаты. После того, как он успокаивается и внимательно оглядывает меня, он кивает и уходит. Интересно, он был там, чтобы защитить меня от потенциальных угроз со стороны других, или он был моим личным тюремным охранником на случай, если я буду представлять для них угрозу. Как бы то ни было, теперь, когда я в сознании и хожу, я, должно быть, свободна.
Каждый дюйм моей кожи покрыт слоем грязи, и, несмотря на то, что на несколько мгновений у меня закружилась голова, удовольствие, которое я получаю, смывая её под струями горячей воды, почти неизмеримо. Закончив, я чувствую себя намного лучше, несмотря на то, что мне приходится влезть в очередной дурацкий комбинезон, и направляюсь в зону отдыха в поисках Бет.
Там собрались почти все. Я замечаю Питера, сгорбившегося в углу. Арзо не шутил, когда сказал, что выглядит слабым; я поражена, что он всё ещё может сидеть. Я хотела бы проверить, как он, но остальные замечают меня и подбегают, и на меня обрушивается поток улыбок и пожеланий доброй воли. Я ошеломлена позитивным ощущением от своего выздоровления.
— Значит, — говорит Никки, — ты ещё не пила?
Я качаю головой.
— Не знаю, как мне это удалось, — говорю я ей, — но я побывала в аду и вышла оттуда с другой стороны.
— Знаешь, осталось всего восемь дней.
— Ага. Когда ты планируешь, ну, знаешь, выпить? — это слово звучит так безобидно, но в нём столько смысла.
Она слабо улыбается.
— Со дня на день. Я чувствую себя всё хуже и хуже, — она отводит взгляд. — Я заглянула к тебе. Ты, конечно, была слишком не в себе, чтобы заметить, но я ни за что не стану подвергать себя такому испытанию. Ты кричала и… — её голос затихает, и она вздрагивает.
— Это было довольно мерзко, — соглашаюсь я. — Я больше не буду повторять такое, — когда я произношу эти слова, я понимаю, что это правда. Я не хочу быть вампиром. Если не считать поиска виновных в том, что мне испортили жизнь и убили моих друзей, я больше всего на свете хочу стать Сангвином. Однако в глубине души я знаю, что не смогу снова пережить эту боль. Я впадаю в отчаяние от этой мысли, пока не замечаю Бет, которая маячит где-то на заднем плане. Я ловлю её взгляд и сосредотачиваюсь на деле, многозначительно глядя на дверь. Она кивает.
Я отделяюсь от остальных. Как только я оказываюсь в коридоре, я открываю рот, чтобы заговорить, но Бет прижимает указательный палец к губам. Она начинает отходить. Я следую за ней.
В конце концов мы оказываемся в уже знакомом саду, хотя и сворачиваем с тропинки к небольшому участку кустарника, откуда открывается вид на фонтан. Её туфли на шпильках оставляют небольшие вмятины в траве. Должна признать, я впечатлена, что она забралась в них на дерево.