-- Да, да, -- сказала Мерта громко, -- я пойду.
И медленными размеренными шагами она пошла кружным путем домой, к своей избе, где ее ждали повседневные хлопоты.
IX.
Как Филле Бом открыл государственный телефон, что потом случилось и как затем налетела северная буря
Дни стали короче, ночи -- темнее; раньше стали сумерки ложиться над шхерами, сверкающий свет маяка стал путеводной звездой на темной воде, макрель стала ловиться ближе к земле, появилась желтизна среди зелени приземистых деревьев, которые росли под защитой стен, на тощей земле, с трудом собранной возле тесно стоявших жилищ. Чувствовалось, что наступила осень.
На пароходной пристани, заваленной ящиками, мешками, бочками, бревнами и всеми товарами, которые присылаются в шхеры в обмен на рыбу, разгуливал Филле Бом; он поджидал путешествующего купца, которого обещался проводить в Марстранд. Филле Бом был в хорошем расположении духа, потому что путешественник был веселый человек из Гетеборга, никогда не садившийся в лодку без запаса коньяка и плотно набитого портсигара в карманах его ульстера. Это были вещи, которые Филле Бом вообще умел ценить; а на этот раз у него были основания особенно дорожить такими преимуществами. Накануне купец угощал своих знакомых на постоялом дворе, и Филле Бом тоже был там. Купец показывал на картах фокусы, пел куплеты и вообще давал представление перед благородной даровой публикой, и Филле Бом был в конце концов только-только в силах перебраться через горку и дойти до своих сеней. Вот почему Филле Бом нетерпеливо ждал теперь купца и чувствовал настоятельную потребность в утреннем глотке коньяка.
Кроме того, у Филле Бома осталось после вчерашнего другое чувство. Он был героем вечера, и все собрание единодушно кричало: ура Филле Бому!
Дело в том, что в тот же день после обеда Филле Бом совершил прыжок с крыши двухэтажного дома, и на всем острове не было человека, который смог бы сделать то же самое.
Вот как это случилось: Филле Бом сидел на крыше дома, капитана Обома, исправляя черепичную кладку, попорченную последней бурей. Он сидел там и, беспечно передвигаясь с места на место, болтал с людьми, бывшими во дворе. Дар слова не покидал его даже у гребня крутой крыши. Но вот, среди болтовни, он как-то потерял точку опоры и начал скользить вниз.
На дворе поднялся шум; мужики бегали, не зная, что предпринять; бабы пронзительно визжали. А Филле Бом не мог удержаться. Он продолжал скользить и прежде, чем успел бы сосчитать до десяти, -- достиг края крыши, очутился на воздухе и полетел вниз.
Внизу было каменное крыльцо. Раздался единодушный крик ужаса всех присутствующих, привлекший целую толпу посторонних. Но Филле Бом не упал на каменные ступени. Самой мясистой частью своего хорошо сохранившегося тела он упал на поручни, при общем крике съехал по ним вниз и, очутившись на ногах, с разгону выбежал на середину двора, быстро перебирая ногами, обутыми только в чулки -- на нем не было сапог -- так что пятки хлопали по засучившимся брюкам. Филле Бом перебежал весь двор, точно был выстрелян из пушки, и перевел дух. Он заботливо ощупал свое тело, потом измерил глазами вышину.
-- Нет, черт! -- сказал он спокойно, -- На этот раз я тебе не достался. -- Затем он вернулся к дому и полез опять на крышу.
Лишь тогда присутствующие снова получили дар слова, и ужас сменился неудержимым хохотом, к которому примешивались восторженные крики "ура". А старый Бом, гордый, как Бог, сидел на крыше и помахивал шапкой увлеченной публике.
Это был последний большой подвиг Филле Бома, и воспоминание о нем как-то приятно смешивалось теперь с остатками вчерашнего угара. Однако, купец заставлял себя ждать и Филле Бом от нечего делать разглядывал волны и соображал, что вода уже. получила осенний зеленоватый цвет, а также, что ветер, дувший с севера, начинал свежеть. Большие, яркие облака неслись над сушей, где синели горы, и кидали темные тяжелые тени на широкие скалистые пространства побережья.