Но, время текло, а мечты о другой жизни постепенно отодвигались на второй план. На первый выходили обычные бытовые отношения, постоянные участия в обрядах и ритуалах.
С обрядами Храма был связан необычный факт, который был для Неары самым важным в её выживании здесь. Несмотря на то, что девочка была из чужого народа, её участие в обрядах было ключевым и обязательным!
Когда приходило время для ежемесячного поклонения Муна-Ке, то Неару заставляли принимать участие в службе совместно с остальными. Перед этим её руки, лицо и шею раскрашивали белилами, облачали в белоснежные одежды и обвешивали золотыми украшениями. Во время обрядов Неара толком ничего не делала, лишь стояла и принимала дары, которые приносили паломники. Судя по тому, что верующие боялись даже смотреть на неё, она поняла, что некие белые боги у них в уважении и почитании, а Муна-Ка представляла собою главное божество, к которому даже приближаться запрещалось. Роль Неары заключалась в том, чтобы быть посредницей между народом и Великой Матерью. Связь Муна-Ки, Неары и какого-то странного белого существа (в которого её облачали) была таинственной и никем не объяснимой.
Из этого возникали вопросы: если в быту её так не любят, если она как кость в горле у стражниц, то почему её приблизили к главной жрице и берегут как зеницу ока, привлекая к богослужению? Это выглядело, по меньшей мере, странно – с одной стороны ненавидят, с другой, (особенно по праздникам), чуть ли не преклоняются перед ней. А рассказывать ей никто не собирался, да и вопросов она не имела права задавать. Даже Миа предпочитала замалчивать эту тему, ссылаясь на слишком молодой возраст Неары, а Сианти сама была не в курсе.
По всей видимости, в этом и была причина изоляции крайних лет девушки. Никто не должен был видеть кто изображает посланницу Муна-Ки и тем более общаться с ней. Единственное непонятное в этом было то, что на место Неары вполне могли поставить кого угодно, замазав лицо белой краской, но почему-то не делали этого. Похоже, что среди Синьцев существовали какие-то негласные традиции, суеверия и страхи, о которых они предпочитали молчать. Единственное объяснение, которое нашла для себя Неара заключалось в том, что она была почти на две головы выше остальных своих сверстников. Даже не каждая взрослая Синиянка могла похвастаться таким высоким ростом, не говоря уж про остальных. Высокий рост в здешних местах был редок и, похоже, был почитаем (взять хотя бы туже Великую Мать – Муна-Ку, рост которой достигал шести метров).
Глава вторая. Миа
Как только Неара, а затем и стражница ушли, Миа тяжело вздохнула. Безпокойства, которые доставляла Неара, добавляли на её голову седеющих волос, да и лета давали о себе знать. Стражу Храма она возглавляла ни много, ни мало, а уже двенадцать лет. Она была одной из тех немногих, кто помнил как здесь появилась Неара.
Маленькую малышку подарили Моо, главной жрице Храма, как реликвию, которая досталась военным трофеем после недавней войны с её народом. Грязная, заплаканная и напуганная девочка не сразу привлекла внимание Миа. Долгое время она её не встречала, но как только та освоилась и осмелела настолько, что стала доставлять хлопоты жрице, то сразу же подключили Миа с её охранницами.
Вот с этого момента Миа по долгу службы стала чаще встречаться с девочкой, и как следствие, у неё появилась к ней симпатия. Её высокий статус (начальница Стражи Храма, а позднее и тайной полиции) позволял безпрепятственно встречаться с Неарой и общаться с ней без боязни быть в чём-либо обвинённой. В Храме была строгая иерархия, а потому ни стражницы, ни послушницы, ни остальные служители не смели даже заикнуться при виде Миа и Неары.
Но всё же даже относительная неприкосновенность и такой статус в иерархии не давал ей полной свободы, так как работала она на Моо, жестокую и безсердечную старую жрицу, пользующуюся абсолютной властью здесь и в городе. По этой причине, начальнице Стражи приходилось вести двойную игру, следя за указами и правилами жрицы и, одновременно, нарушая их.
Чем ближе становилась ей Неара, тем меньше преданности жрице у неё оставалось. Общение с девочкой и её подругой по келье пробудило в ней материнские чувства, которые она давным-давно заглушила, поставив в приоритет служение Храму.
Прошлое Миа было туманным. Она не помнила своего детства. Помнила Храм Янгол, подобный Храму Муна-Ки, в котором множество синиянок и ниппонок, рождали детей. Миа будучи молодой родила троих детей, которых, как и у всех остальных, почти сразу же забрали. Несмотря на то, что так было со всеми, Миа тяжело переживала потерю. Материнский инстинкт не обманешь.