— Тебе сюда.
Ман-Рур, испытывая запоздалый страх и волнение, мягко ступая по желтому ковру, приблизился к ней и робко перешагнул порог, входя в следующий зал.
Это помещение было залито ярким светом уже поднявшегося ока богини. Ман-Рур сразу увидел двух молодых служанок Старшей Жрицы, стоящих в центре зала, и поэтому позволил себе осмотреться здесь как следует. Плотные и тяжелые шторы, защищающие зал от пылевых бурь сейчас были разведены в стороны и в узкие высокие окна под самым потолком молодой жрец мог видеть синее небо. В душном стоячем воздухе было предостаточно пыли, но иругами были нечувствительны к подобным вещам. Ман-Рур осмотрел тяжелые желтые ковры, покрывающие весь пол этого зала. В центре зала было невысокое и узкое возвышение из камня, своей формой и размерами напоминающее алтарь или стол, на котором лежали небольшие разноцветные подушки с кистями на уголках. За спиной молодого жреца с тяжелым звуком упала штора, отрезая ему путь к отступлению. Впрочем, отступать отсюда Ман-Рур не собирался не только потому, что тем самым он выберет для себя смертный приговор. Неожиданно ему стало интересно, ведь он впервые бывал в жилище такой высокопоставленной особы, как Исполняющая Волю. Он сделал шаг вперед, ощущая, как внутри него борются любопытство, легкое возбуждение и поверхностный страх, больше похожий на волнение.
Он остановился на своем месте, неподалеку от выхода. Похоже, что Старшей Жрицы здесь нет. Быть может, она должна войти в ту же дверь, через которую он попал сюда, но зачем тогда ее закрыли?..
Ман-Рур окинул взглядом комнату еще раз и на этот раз он оцепенел, едва вздрогнув в тот момент, когда он наткнулся взглядом на еще одну женщину, сидящую в углу на подушке и все это время смотрящую на него.
— Ты готов? — спросила она сразу же, как только глаза Ман-Рура нашли ее, поднимаясь со своего места.
— Я готов, о Старшая, — без промедлений отозвался молодой жрец, низко кланяясь и опуская голову.
«Это она».
Старшая Жрица Мит-Ану уже давно достигла зрелости — Ман-Рур судил по ее лицу, размеру рога и голосу, который никогда нельзя обмануть. Как и ожидалось, она была невероятно соблазнительной, и Ман-Рур, видевший ее лишь несколько мгновений перед тем, как согнутся в поклоне, закрыл глаза, возвращая в темноте под веками ее образ, который успел запомнить. Она сидела на подушке, одетая в легкие полупрозрачные одежды, у нее были стройные крепкие бедра, широкие и округлые — эту особенность он запомнил лучше всего, и возбуждение в нем возросло.
— Выпрямись, — велела она, и Ман-Рур повиновался, вместе с возбуждением чувствуя и растущее волнение. Теперь он мог рассмотреть Мит-Ану куда лучше. У нее были необычные волосы: длинные, они свивались в колечки, обрамляя красивое овальное лицо и достигая уровня груди. Небольшой рог был уже почти черным, свидетельствуя о солидном возрасте Мит-Ану. Внешне же она казалась очень миниатюрной и хрупкой, женственной, и при этом производила впечатление физически сильной. Старшая Жрица поднялась и теперь, мягко и грациозно переступая копытами по пыльному ковру, приближалась к импровизированному алтарю, с интересом разглядывая узоры на теле молодого жреца.
— Это красиво, — сказала она, остановившись у торца алтаря и указав на пол в нескольких шагах перед собой:
— Встань здесь.
— Это не сравнится с твоей красотой, о Старшая, — тихо сказал Ман-Рур, делая так, как ему велят. Он пожирал взглядом фигуру Старшей Жрицы, ничуть не смущаясь наступившей эрекции. Правила мистерии Удовольствия не запрещали, а наоборот, поощряли подобное «проявление интереса», и сам Ман-Рур на собственной шкуре знал, что проявление алчной жадности и возбуждения в адрес женщин всегда принимались последними снисходительно и благосклонно, никак не иначе.
Старшая Жрица сделала знак своим служанкам и подняла обе руки вверх. Девушки расстегнули причудливые застежки на плечах своей госпожи, и одеяние плавно упало на пол, скрыв ноги Мит-Ану по щиколотку в белоснежных складках одежды.
Ман-Рур скользил взглядом по сильным мускулистым рукам стоящей перед ним женщины, по гладкой шее, полным высоким грудям с угольно-черными ореолами сосков, мускулистому плоскому животу, широким соблазнительным бедрам и крепким стройным ногам.
— Я тебе нравлюсь?
— Я не верю, что вижу это, о Старшая, — сказал Ман-Рур. Хотя он видел молоденьких жриц, бывших, по его мнению, намного соблазнительнее этой женщины, отрицать красоту Мит-Ану мог лишь слепой.
— Сегодня тебе выдался случай и прикоснутся к этому, — сказала Мит-Ану. Она не кокетничала и не улыбалась его словам, ее голос был почти что равнодушным, подтверждая догадки Ман-Рура о том, что, по сути, ей до смерти надоел этот ритуал и ее мало чем удивишь. Ему оставалось лишь не оплошать. На кону этого испытания была его жизнь.
Она по-прежнему стояла, подняв руки вверх и сплетя пальцы над головой, пока одна из ее служанок, обмакивая кусок атласной ткани в плошку, водила им по ее телу, оставляя на бронзовой коже влажный след. По комнате начал распространяться головокружительно приятный запах дорогого и редкого масла.
Ман-Рур смотрел только на нее, и он знал, что Мит-Ану следит за его взглядом. Молодой жрец даже не заметил, как вторая служанка приблизилась к нему и мягко сдернула с его бедер длинную повязку. Теперь Ман-Рур видел легкую, довольную улыбку на губах Старшей Жрицы, опустившей взгляд вниз, и эта улыбка больше всего напоминала довольную усмешку.
«Она мало говорит, и это обозначает, что все нормально», думал он, ощущая, как по его коже гуляет мягкая материя, растирающая приятно холодное масло, лишь усиливая его возбуждение.
— Поторопитесь, — сказала Старшая Жрица, и служанки ускорили свою работу.
Кажется, вид обнаженного молодого жреца и действия молодых девушек подействовали и на нее, и теперь Мит-Ану так же была готова к соитию.
Служанки, наскоро закончив умащивать обнаженные тела, отступили, и Старшая Жрица, глядя в глаза Ман-Рура, сделала шаг назад, прислонившись бедром к каменному столу и протягивая руку к нему, жестом веля приблизиться. Ман-Рур подумал, что близок к своему часу истины как никогда.
Он подошел к ней вплотную, и ее пальцы обхватили его естество, крепко, но не сильно.
— Ты искренен. Я вижу, что действительно нравлюсь тебе, — негромко сказала она, глядя ему в глаза.
— Могу ли я прикоснуться к тебе, о Старшая? — хрипло дыша, спросил Ман-Рур, который знал, что не имеет никакого права действовать без ее разрешения.
— Можешь. Начинай.
Она отпустила его, поправив под собой подушку, и плавно откинулась на спину. Устроившись поудобней, она забросила за голову руки. Ман-Рур шагнул еще ближе и склонился над ее телом. Старшая Жрица закрыла глаза, подняв и разведя в стороны бедра, обхватывая ими талию молодого жреца и прижимая его к себе.
Без помощи рук он плавно и быстро скользнул внутрь нее, заставив безмолвно вздрогнуть вытянувшееся на ритуальном ложе тело. Ман-Рур ощутил, как дрожат его пальцы, когда он протянул руки и накрыл ладонями упругие груди Мит-Ану с нацеленными в потолок сосками. Жрец не мог понять, что он чувствует и что чувствовал до этого — страх или волнение, но сейчас это уже было не важно. В его внимании должна остаться только Старшая Жрица, ее прекрасное, блестящее от масла тело и его действия. Мистерия Удовольствий началась, и в этот момент, когда молодой жрец должен был дать новую жизнь, ему самому меньше всего хотелось думать о смерти.
Полет над морем Аксеана был рискованным занятием. И дело было вовсе не в том, что здесь было слишком холодно в любое время года. На психику любого здравомыслящего существа оказавшегося в этих краях неизменно давил этот вид бесконечных низких волн, идущих одна за другой под вечно хмурым небом. Чтобы понять этот давящий страх, нужно было увидеть эту картину и оказаться здесь, на долгом пути от берега до архипелага северных островов. Изумрудные волны с прожилками пены плавно вздымались и опадали в десятке метров под брюхом исполинской птицы. С глухим раскатистым шумом море Аксеана дышало под серым утренним небом, с которого стремительно падал мелкий мокрый снег. Дей, низко прильнув к светлой длинной шее эрфа, смотрела вперед, в ту сторону, где на горизонте уже появились едва заметные грязно-серые холмы, вздымающиеся из этих кажущихся бесконечными волн огромного холодного моря. Встречный ветер трепал воротник и широкие рукава ее темно-синей шубы с мехом, и даже магический щит, наложенный на эрфа, для того чтобы холодный ветер и снег не были большой помехой для птицы и всадницы, мало помогал. Замерзшая Дей чувствовала раздражение и усталость. Она относительно не так давно проделывала путь по этому маршруту, но привыкнуть к подобному ей было сложно.